Блэкер посмотрел. Каждая стопка была надежно придавлена пресс-папье. Он улыбнулся.

– Ты считаешь, что пропало одно из пресс-папье.

– Да, – подтвердила Руби, – но которое?

– Мы не можем это узнать, не поговорив с Норгаардом, а кто знает, когда он вернется?

– Да, это плохо, – вздохнула Руби. Она достала из рюкзака «Поляроид» и стала снимать вещи, лежащие на столе.

– Послушай, следователи из полиции сделали полный комплект фотографий, они засняли эту квартиру во всех подробностях, – напомнил ей Блэкер.

– Знаю, – кивнула Руби. – Но меня интересует только стол, и эти фотографии мне нужны, чтобы смотреть на них до тех пор, пока я не увижу ответ: вполне вероятно, что он у нас прямо под носом.

В некотором смысле она была права, однако упускала общую картину, а без нее Руби не могла увидеть то, что ей нужно было увидеть…

…в симпатичную высотку на Авеню-Уок.

– И что?

– Тебя никто не видел.

– Люди видят только то, что ожидают увидеть.

– Люди видят только то, что могут увидеть; ты жульничаешь.

– Ты ошибаешься.

– Не шути со мной, Птичка – мы оба знаем, что это у тебя, и я иду за тобой.

– Ты пытаешься напугать меня?

– Нет, я тебя предупреждаю. Я надеюсь, что ты и так уже достаточно напуган. В конце концов, я живой мертвец.

– Я не боюсь, мне терять нечего.

– А как насчет твоей жизни?

– Я потерял ее уже давным-давно.

Было раннее утро, и миссис Дигби читала прессу. Она заварила себе чашку крепкого чая и взяла булочку с изюмом (в истинно английском стиле) и теперь просматривала выпуск «Твинфордского жаворонка».

Руби проснулась очень рано – возможно, из-за того, что ей приходилось работать в самое странное время суток и у нее сбился ритм сна. Помимо того, ей ужасно хотелось есть, и она, конечно же, направилась на кухню.

– Доброе утро, миссис Дигби.

– Убиться тапочком, дитя, почему ты в такую рань на ногах?

– Да сама не знаю. Что новенького пишут, миссис Дигби?

– Еще одно ограбление, – ответила домоправительница, – на этот раз на тридцать седьмом этаже многоквартирного здания «Уоррингтон» на Авеню-Уок.

– Правда? Они думают, это сделал тот же самый человек?

– Похоже на то, – кивнула миссис Дигби, прихлебывая чай. – Вошел в окно, вышел через дверь.

– Что он украл? – спросила Руби. Она гадала, почему Блэкер до сих пор с ней не связался: это наверняка имело отношение к делу, которое они расследовали.

– Не важно, что он взял: эти люди должны радоваться, что их не зарезали в собственных постелях.

– Это не в его стиле, – возразила Руби. – Он вор, а не убийца.

– Пока нет, – мрачно спрогнозировала миссис Дигби, – но вот погоди, пока эта мысль не придет ему в голову, тогда-то все и изменится.

– Миссис Дигби, вы преувеличиваете.

– Что ж, могу сказать только – я счастлива, что мы живем не в многоэтажном доме.

Их дискуссию прервал звонок в дверь. Руби спустилась, чтобы открыть.

– Привет, Клэнс, что привело тебя к нам?

– А ты чего так рано не спишь? – в свою очередь спросил Клэнси.

– Понятия не имею, – честно ответила Руби. – И все же – чего ты прибежал в такую рань?

– Я пытаюсь отвертеться от того, чтобы отводить Олив в детский сад, поэтому сказал маме, что мне нужно пораньше уйти из дома, потому что я должен кое-что у тебя одолжить.

– А почему ты просто не сказал, что идешь ко мне, и вместо этого не пошел сидеть в кафе?

– Потому что она наверняка сейчас позвонит, чтобы проверить, не вру ли я.

В этот самый момент телефон зазвонил. Руби взяла трубку.

– Здравствуйте, миссис Кру… да, он здесь. Хорошо, я передам, да, до свидания.

– Передаю тебе, чтобы после школы ты сразу шел домой, Олив хочет, чтобы ты поиграл с ней в классики.

– О небо…

– Ладно, заходи. Мы с миссис Дигби как раз обсуждаем последнее ограбление в многоэтажке.

Клэнси следом за Руби прошел на кухню.

– И в чьей квартире это произошло? – поинтересовался он.

– Здесь сказано, – отозвалась Руби, читая статью в «Эхе», – что там проживают супруги Памела и Фабиан Томпсоны со своим пятнадцатимесячным сыном Найлстоном.

– Найлстон? – переспросил Клэнси, морща нос. – Найлстон? Что это за имя для ребенка?

– Очевидно, их семейное имя, – предположила Руби. «Эхо» относилось к тем газетам, которые давали уйму бесполезной информации, наподобие этой.

– Как бы то ни было, – продолжила она, – Памела Томпсон утверждает, что единственной пропажей, которую удалось установить, был зажим для галстука, принадлежащий ее мужу.

– И как это укладывается в вашу теорию? – продолжал допытываться Клэнси.

– Миссис Дигби считает этого типа потенциальным убийцей, а у меня нет никакой теории, по крайней мере, такой, чтобы можно было выявить подозреваемого. Конечно, все знают, что этот вор умеет лазать по стенам, вскрывать окна и пробираться через узкие отверстия, но ни у кого, похоже, нет никаких догадок насчет того, кем он может быть.

– Опасный человек – вот кто этот тип, – проворчала миссис Дигби, спрыгивая со своего табурета и споласкивая в раковине свою чайную чашку. – Если хотите печенья, то на противне лежит свежевыпеченное, а мне надо возвращаться к своим делам. – Она вышла, оставив ребят одних.

Руби взяла карандаш и выписала предметы, которые были похищены на данный момент.

– Понимаешь – туфли, конечно, вещь ценная. Не сами по себе, а как коллекционный предмет для кого-то, кто интересуется такими фильмами.

– Или для какого-нибудь безумного фаната Марго Бардем, – дополнил Клэнси. – Я имею в виду, может быть, этот тип собирает памятные вещи разных людей.

– Верно отмечено, Клэнс, – похвалила Руби. – Полагаю, это вполне возможно.

– Да, – продолжил Клэнси, загоревшись идеей, – я слышал по радио, что зажим для галстука когда-то принадлежал королю Великобритании.

– Англии, – поправила Руби. – Королей Великобритании обычно называют просто английскими королями.

– Он может быть очень ценным, верно? – сказал Клэнси. – По радио говорили, что на нем выгравированы инициалы. Быть может, этот вор-форточник – фанат английского короля.