Блэкер пожал плечами.

– Возможно, владелец той квартиры в отъезде, а может быть, он такой же, как я, и не заметил проникновения – я хочу сказать, что у меня дома настоящий хаос.

– Ты меня удивляешь, – саркастически хмыкнул Фроорн, – я-то считал тебя воплощенной аккуратностью.

– Нет, Майлз, моя комната больше похожа на свалку.

– А ты уверен, что вор проникает в окно и уходит через двери? – спросила Руби.

– Вполне уверен, – кивнул Блэкер. – Снаружи на оконной раме в ванной Окра есть отметины, как будто кто-то некоторое время пытался открыть его – для чего ему пришлось силой отжимать раму, а дверь квартиры была отперта изнутри. В квартире мистера Баради окно было открыто, хотя сам он клялся, что не открывает окна и предпочитает кондиционеры.

– Ты не думаешь, что он мог открыть его и забыть об этом? – уточнила Руби.

– Должен сказать, я склонен ему поверить, когда он утверждает, будто никогда не открывает окна: у него в квартире было очень душно. – Блэкер поморщился при воспоминании об этом. В этот момент у Фроорна зазвонил телефон, и он зна́ком показал, чтобы продолжали без него.

– А дверь? – поинтересовалась Руби.

– Дверь была отперта изнутри, – ответил Блэкер, – хотя у нас нет доказательств того, что мистер Баради не отпер ее сам.

– Ты не думаешь, что он просто хотел привлечь внимание? – спросила Руби. – Может, он просто все придумал?

– Он не похож на выдумщика, – сказал Блэкер, – у него достаточно линейное мышление, никаких выдумок. Возможно, конечно, но мой инстинкт говорит мне, что нет.

– А похищение Маленьких Желтых Туфель?

– Если они связаны с кражей у Окра, то остается главная загадка: как вор вошел в здание.

– Ты не думаешь, что он мог залезть в окно?

Блэкер нахмурился.

– Дело в том, что в комнате-сейфе в «Алой Пагоде» есть окно, и его даже можно без труда открыть, но взрослый человек, будь то мужчина или женщина, не сможет в него пролезть – оно слишком маленькое. Нужно быть каким-нибудь человеком-змеей.

С минуту они молчали, потом Блэкер добавил:

– Мы точно знаем, что вор прилагает много усилий к тому, чтобы проникнуть внутрь, однако совершенно не желает утруждаться тем, как выйти оттуда.

– Зачем трудиться и слезать по стене, если можешь выйти в дверь? – произнесла Руби.

– Согласен, – отозвался Блэкер. – Но этот тип, должно быть, совершенно уверен в том, что никто не заметит, как он выходит.

– Я полагаю, консьерж всегда на посту? Окра ведь живут в довольно престижном здании?

– Именно, – подтвердил Блэкер. – Там есть камеры наблюдения, так что любой, кто воспользовался бы черным ходом, попал бы в кадр.

– А дом, где живет мистер Баради?

– Классом пониже, – признал Блэкер, – но отсутствие престижности компенсируется наличием любопытных соседей. Мистер Гринт с цокольного этажа все свое время проводит в вестибюле, наблюдая за тем, кто уходит, а кто приходит.

– И что сказал мистер Гринт? – поинтересовалась Руби.

– В тот вечер он не видел никого постороннего, ни единой души.

– И какую теорию ты выдвинешь?

– Следователи считают, что вор, должно быть, скрывался где-то в здании – в подсобном помещении, например, или в другом подобном месте. А когда наступило утро и в здании началась обычная деятельность, он вышел – возможно, замаскировавшись под почтальона или ремонтника.

– И что дальше?

– Фроорн позвонил в следственный отдел полиции и спросил их, могут ли они проверить квартиру непосредственно под и над жилищем Баради.

– Ты считаешь, что твоя теория верна – мол, вор ошибся этажом и решил попробовать снова.

– Знаешь, Руб, я действительно так считаю.

– И вы проверяете квартиры этажом выше и этажом ниже?

– Да, – подтвердил Блэкер, – проверяем.

Когда Руби добралась до дома, в мозгу у нее крутилось множество мыслей. Она легла на кресло-мешок, уставилась в потолок и попыталась собрать эти мысли воедино, упорядочить их и сложить из них какую-нибудь приемлемую схему.

Это звучало как отсылка к персонажам фильма – там были преступник-«кот» и Селеста, которых сыграли Хьюго Джерард и Марго Бардем.

И одно можно было сказать точно: «Алая Пагода» определенно связывала оба предмета.

Руби достала из ящика стола сборник поэзии. То, каким образом были расположены стихи, само по себе представляло интерес. Они не были просто размещены построчно: некоторые из них шли по странице вертикально, шрифт менял размер, как будто кому-то нужно было выделить сказанное, вложить в слова некий тайный смысл, подтекст. Стихи не были рифмованными, и значение их представлялось туманным.

Стихотворение, которого там не было, № 14, именовалось «Ты поэма, Селеста». Было ли простым совпадением то, что дарственная надпись была сделана кем-то по имени Селеста? И было ли совпадением то, что героиню «Кота, поймавшего канарейку» тоже звали Селестой? Руби так не думала.

Она снова посмотрела на обложку.

Дж. Дж. Калкин, «Линия через мой центр».

«Щелк, щелк, щелк», – выдал ее мозг.

«Линия через центр».

И она принялась за поиски стихотворения номер 14.

…по сути, ему даже не пришлось вламываться, силой отжимать оконную раму или проползать по вентиляционным каналам – он просто вошел в дверь и последовал за хозяйкой.

В какой-то момент ему показалось, что она ощутила его присутствие, но откуда ей было знать, что он здесь? Он пронаблюдал, как она положила ключ-8 в маленькую коробку-сейф, запомнил комбинацию цифр, открывающую замок, и, когда она ушла, забрал коробку. Только и всего.

Просто, как «раз-два-три».

– Наша теория была верна, – произнес Блэкер, – вор действительно забрался к мистеру Баради по ошибке, а потом пробрался в нужную ему квартиру.

– А? – переспросила Руби. Она забыла выключить передатчик в «спасательных часах», и голос Блэкера ворвался в ее сон, заставив ее очнуться.

– Повторяю, наша теория про вора-форточника оказалась верной.

– Твоя теория, – поправила Руби. – Меня тут благодарить не за что. – Она проковыляла к своему столу и взяла карандаш. – Так какую квартиру он в итоге ограбил?

– 25C, – ответил Блэкер. – Думаю, он забрался в квартиру 26C, не нашел в ней то, что искал, открыл входную дверь, чтобы проверить номер квартиры, понял, что промахнулся, и вылез обратно в окно.