– А что будет дальше? – заметно повысил он голос. – Три трупа? Потом четыре? И так до бесконечности?.. Я спрашиваю, что происходит, полковник Гуров? Почему по городу разгуливает преступная группировка и творит все, что ей заблагорассудится? Как это понимать?

– Дело вот-вот будет закрыто, товарищ генерал. Мы напали на след…

– Мне не нужно «вот-вот», Лева, мне нужно, чтобы оно было закрыто. Ясно?

– Так точно.

– Даю вам сутки. – Генерал мягко захлопнул дверцу своего автомобиля. – А пока выкладывайте, что у вас тут за след, деятели…

Гуров пошарил взглядом в поисках чего-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающего электрический звонок, но, так ничего и не обнаружив, постучал согнутыми костяшками пальцев по металлическому корпусу невысокой калитки. Крячко держался за спиной напарника, готовый в случае необходимости в любой момент выхватить оружие из наплечной кобуры.

– Хозяева! – крикнул Гуров. – Есть кто дома?

– Есть-есть, – послышался в ответ мелодичный женский голос откуда-то слева. – Входите, там не заперто!

Полковник взялся рукой за прутья калитки и потянул ее на себя. Она тут же подалась, и оба сыщика ступили на территорию.

– Добрый вечер!

Легкого поворота головы оказалось достаточно, чтобы увидеть за круглым розарием сидящую на качелях девушку. На ней был просторный оранжевый сарафан и солнцезащитные очки в леопардовой оправе, поднятые высоко надо лбом, что позволяло использовать их в качестве заколки для рассыпающихся густых каштановых волос. Розовые босоножки на низкой платформе стояли рядом на скошенной траве.

– Вы к Гасанчику?

Качели остановились. Девушка спустила ноги на землю и слегка подобрала подол сарафана. Крячко, не отрывавший от нее глаз, моментально отметил для себя сразу два обстоятельства. Во-первых, у девушки были тонкие соблазнительные щиколотки, а во-вторых, даже такой просторный сарафан не смог в полной мере скрыть округлую форму живота. Девушка находилась на шестом или седьмом месяце беременности.

– Да. – Гуров понятия не имел, кто такой Гасанчик, но резонно предположил, что речь идет о хозяине дома. – К нему. Он дома?

– Он в своем кабинете. – Девушка открыто улыбнулась, мгновенно заставив Крячко ответить ей встречной улыбкой. – Я стараюсь лишний раз не беспокоить его, когда он в творческом полете. Но, полагаю, для гостей он найдет время. Позвать его? Или вы сами пройдете в дом?

– Мы сами, – живо откликнулся Станислав. – Зачем вам бегать? В вашем положении противопоказаны любые нагрузки.

– О, вы заметили! – рассмеявшись, провела она ладонью по животу. – Это уже становится все более и более заметным, верно? Еще девять недель, и… Мы с Гасанчиком ждем не дождемся, когда наконец это случится. Ребенок – это дар божий, согласитесь. И не каждому он даруется… Лично я надеюсь, что это будет девочка. А Гасанчик хочет мальчика. Мы специально не стали узнавать пол ребенка. Пусть будет как будет…

Гуров уже поднялся на крыльцо.

– Как зайдете, через холл и налево, – бросила ему вслед девушка. – А там по коридору вторая дверь. Тоже с левой стороны. Но дверь скорее всего будет открыта.

Оба сыщика вошли в дом и, следуя полученным нехитрым инструкциям, двинулись в нужном направлении. Обилие картин на стенах поражало своим разнообразием. Тут были и портреты, и натюрморты, и пейзажи, и даже полотна в духе абстракционизма. Определенно хозяин дома любил и умел рисовать. Хотя Крячко, не будучи ярым фанатом живописи, оказался настроен крайне скептично.

– Мазня, – уверенно заявил он, презрительно поморщившись. – Так и я могу.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Гуров.

Они остановились возле второй двери, и, несмотря на то, что она действительно была прикрыта неплотно, Лев предупредительно постучал.

– Еще десять минут, солнышко, – донесся изнутри хрипловатый мужской голос, лишенный какого-либо акцента.

Крячко хмыкнул, распахнул дверь и первым переступил порог комнаты.

– Боюсь, мы не можем ждать так долго, сладкий.

Мужчина, склонившийся над широким дубовым столом, резко обернулся. Стекла круглых очков, расположенных поверх большого носа с горбинкой, блеснули на фоне настольной лампы. Черные с сединой волосы, завивающиеся в районе плеч, были прилизаны бриолином на макушке. Острый подбородок заметно выпирал вперед. При виде незнакомцев мужчина поспешно выдвинул верхний ящик стола единственной рукой, стремительно смахнул в него все, что лежало перед ним, и задвинул ящик.

– Вы кто? Что вам нужно?

Рука потянулась к ящику пониже, но Крячко решительно пресек это действие, шагнув вперед и направив дуло пистолета мужчине в лоб.

– Руки! – сурово распорядился он. – Вернее, руку! Руку на стол, дружок! Чтобы я ее видел. Быстро!

Хозяин дома предпочел не накалять обстановку. Левая рука покорно вынырнула из ящика и плавно опустилась на столешницу. Средний ящик остался открытым. Станислав сделал еще пару шагов и заглянул внутрь. На дне лежал «кольт» тридцать восьмого калибра. Обернув руку платком, он забрал оружие и опустил его в боковой карман собственного пиджака. Под пристальным взором горбоносого мужчины выдвинул верхний ящик. Увиденное не нуждалось ни в каких дополнительных разъяснениях. Целая россыпь «корочек» разных расцветок и оттенков, большая часть из которых валялась в раскрытом виде, красовалась качественными гербовыми печатями.

– В чем дело? Че за произвол такой? – вскинулся горбоносый. – Вы осознаете, что творите?

– Вполне, – качнул головой Гуров. – Караваджо? Да? К сожалению, не могу обратиться по имени и отчеству по той причине, что не знаю их…

– Вы – менты?

– Мы из полиции. – Крячко вынул ящик с документами целиком, придерживая его за дно, и положил на стол. – И с прискорбием вынужден сообщить, друг Караваджо, что у тебя серьезные проблемы. Не знаю, как там у тебя в Азербайджане, но у нас, в России, подделка документов преследуется по закону.

– Я – художник…

– Я вижу.

Гуров подтолкнул ногой кресло, опустился в него, оказавшись в метре от азербайджанца, и бросил быстрый взгляд на наручные часы. Время, отпущенное генералом Орловым, стремительно таяло. По предыдущему опыту он знал, что подобные ультиматумы генерала не предвещают ничего хорошего. Сыщикам следовало поторопиться.

– Нам нужна сделка, Караваджо, – изрек полковник. – Честная сделка. Ты сдаешь нам группу лиц, для которых делал поддельные документы, а мы, в свою очередь, закрываем глаза на все твои прочие художества. Баш на баш, как говорится. В противном случае щадить тебя нам нет никакого резона. Пойдешь по этапу лет на десять. А может, твоя деятельность и на большее потянет. Не приходилось еще зону топтать? Удовольствие, должен тебе сказать, не из приятных…

Караваджо снял очки, и они закачались у него на груди, удерживаемые серебряной цепочкой. Он взглянул на ящик с документами, затем вновь поднял глаза на полковника: