Вёл машину местный гражданин, нанятый по объявлению вФиниксе. Правду сказать, вёл безобразно. Лихачил, без конца прикладывался кбутылке с кукурузным пивом «тисвин», чихал на ограничения и плевал на разметку.Однако полицейские предпочитали отводить взгляды. Дело в том, что гражданинвыглядел натуральным индейцем – то бишь коренным американцем, как теперь веленоговорить. И не просто так коренным, а подчёркнуто приверженным историческимкорням. С голым торсом, с пухом и пером на голове и в боевой раскраске. То естьпопробуй-ка тронь. Остановишь за превышение скорости – а дело выльется впопрание гражданских прав. Глазом не успеешь моргнуть, как окажешься личновиновен во всех бедах многострадальных краснокожих племён, начиная с Колумба.Нет уж, на хрен, пусть себе едет…

У простреленного транспаранта, обозначавшего въезд врезервацию, абориген затормозил и остановился.

– Всё, прибыли, – сказал он, икнул и потеребил нашее ожерелье из волчьих клыков. – Наши люди дальше не ездят.

– Что значит, прибыли? – возмутилсяПанафидин. – И почему не ездят? Все ездят, а ваши не ездят?

– Эта земля чья? Хопи, грязных койотов, – принялсяразъяснять коренной. – А наши люди кто? Чирикахуа,[96]гордые орлы. Они высоко парят в синем небе, а койоты ползают в грязи. Хау, ясказал.

– Может, правнук Джеронимо[97] всё жевыручит бедную девушку? – пустила в ход свои чары Облегчёнка. –Неужели он не пожалеет её стройные ножки?

Кокетливо вытянутые ножки в самом деле оказались стройней небывает, но шоферюга мыслил уж слишком прямолинейно.

– Бледнолицая скво может побыть здесь, пока её мужчиныразговаривают с хопи. Мне как раз нужна младшая жена…

– Ну вот ещё, – надула губы Облегчёнка. –Замолчи, нехороший, а то познакомлю с моим старшим мужем…

– Ладно, – положил Азиат конец болтовне и протянулиндейцу зелёные бумажки. – Здесь ровно половина, можешь не считать. Другуюполучишь, когда дождешься нас. Ну что, ясно? Или повторить?

– Я сам повторю, – ухмыльнулся апач, взял купюры ивытащил из-под сиденья новую бутыль.

Пассажиры выбрались вон, и им сразу показалось, что в машинецарила ещё относительная прохлада. Снаружи была форменная духовка.

– И пыль эта чёртова на зубах… – поделилсяПанафидин. – Слова доброго не сказать.

– А ты и не говори, – посоветовал Азиат, вздохнули глянул из-под ладоней в перспективу. – Да, парит, как бы не дождатьсяторнадо… Идёмте, господа, срежем путь через холм. Вперёд.

Вперёд – это по едва заметной тропинке, такой жераскалённой, как и всё остальное. Кругом – камни, кактусы, скалы, песок… ипадальщики, кружащиеся в мареве небес. Ни дороги, ни цивилизации, ни воды.Только ветер, сушь, колючки да засевшие в засаде змеи. Впрочем, следыпребывания человека появились сразу за холмом. Справа открылось во всём своёмунынии погибающее кукурузное поле. Потом обнаружилось и жильё – обшарпанныйжилой прицеп-трейлер, явственно напоминавший гроб. Сходство усиливал цвет,угрюмо-синевато-бурый колер медленно гниющей древесины. Подходить, а тем болеезаходить в этот дом на колёсах ну совсем не тянуло. Зря ли киношники селят вподобных берлогах сумасшедших маньяков и спятивших ветеранов войны в Заливе,склонных в каждом встречном-поперечном видеть Саддама. Дыма без огня ведь небывает…

– Уф, пришли, – начала поправлять волосыОблегчёнка.

Азиат приосанился, стал подтягивать живот, Панафидин жевздохнул и достал откуда-то папку, сразу сделавшись похожим на клерка.Судорожно пригладил волосы, глянул на часы, немного потоптался – и поскребся вдверь:

– Это номер шестьдесят девять? Сантехника вызывали?

Повисла недолгая пауза, ветер ухватил за шиворот бродягуперекати-поле и поволок прочь…

– Да, это номер шестьдесят девять, – с секунднымпромедлением отозвались из трейлера. – Только нам сантехник уже не нужен.

– Ну слава Богу, всё в порядке. – Панафидиноглянулся на своих, открыл дверь и вошёл внутрь. – Мир этому дому.

Странно, но внутри лачуга на колёсах выглядела дворцом.Столовая, кухня с газовой плитой и микроволновкой, спальни с широкими диванами,душ, туалет, отделка под дуб… а главное – работающий кондиционер. О,кондиционер!.. Благословенное изобретение, столь актуальное в прериях Аризоны…

– Привет, дорогие партнёры, следуйте сюда, –долетело из кухни. – И закройте дверь на замок. Поверните на два оборота.Против часовой.

В кухне за столом сидел… Гойко Митич[98] вроли благородного Чингачгука. Это если не смотреть на лицо. А если смотреть,то, поставь его рядом с оставшимся в «Форде» шофёром, за правнука Джеронимо сошёлбы именно он. Резкие, хищные черты, ум, змеиная хитрость, некая искорка свыше…и бездна обаяния, свойственного опасному зверю. Видимо, осознавая своюбрутальность, хозяин трейлера всячески смягчал её – сидел в костюме-тройке, пригалстуке и модной причёске. И всё равно, хоть ты тресни, напоминал жрецакровожадных майя, готового вырвать ещё одно сердце.

– Здравствуйте, уважаемый партнёр. – Визитерывошли и устроились на прохладных диванах. – Всё как вы велели, дваждыпротив часовой.

– Ну вот и хорошо, – одобрил Брутальный. – Нежелаете с дорожки холодненького?

Открыв холодильник, он вытащил стеклянный куб, водрузил егона стол – и гости увидели гремучих змей. Не менее дюжины ядовитых, плотносвернувшихся рептилий. За тонким, запотевшим, почти неощутимым стеклом…

– Ага, остыли. – Брутальный взял щипцы, сдвинулкрышку и, ловко ухватив змею за шею, потащил к мойке, на разделочную доску.Шмяк! – отлетела в сторону голова, а кровь потекла в подставленныйстакан. – Дорогие партнёры, у нас здесь, так сказать, шведскийстол, – пояснил хозяин дома, выкручивая змею. – Вон там стаканы, тутщипцы… Джентльмены, поухаживайте кто-нибудь за дамой. Прошу – соль, перец,паприка, русская горчица на выбор… Тушки, просьба, складывайте вот сюда.Надумаете заночевать, я вас порадую змеиным супом. По-старохопийски. С фасольюи базиликом…

– Уважаемый партнёр, спасибо, в другой раз. –Панафидин раскрыл молнию папки, зашелестел бумагой. – Если позволите, яначну…