больше. Мне не терпится выяснить до конца предназначение тел и причины их различий у мужчин и женщин. Прикасаться к Трое в разных местах очень познавательно. – Слова с делом не расходились: костяшками когтистых пальцев он погладил мой бок, затем плечо и щеку… – Ты на это тоже реагируешь. – Так же быстро, как делал все, Кин убрал руку и отстранился. Перебросив мне одежду, уточнил: – Ты это хотела?

Пока я поспешно и неловко, в нелепых попытках не слишком откровенно демонстрировать тело, натягивала остатки скафандра и куртку, Кин неторопливо надевал форменные брюки.

– А как заинтересовать Трою? Чтобы не боялась. Быстрее привыкла. И получила удовольствие?

Очередной каскад неожиданных вопросов заставил замереть. Тут и обычному парню не сразу ответишь, а уж амиоту…

– Нужно доверие, – нашлась наконец с ответом, надеясь, что он поймет. Взгляд кружил, избегая останавливаться на спутнике.

– Троя мне не доверяет, – констатировал он очевидное. – Почему?

Вопрос в лоб. Как объяснить, что мы слишком разные? Что отношения «хищник – жертва» не подходят даже под понятие дружба, что уж говорить о симпатии и любви.

– Троя не еда, – вновь повторил Кин ранее сказанное, подслушав мои мысли. И своим ответом доказал – он не понимает причин моего страха перед ним и ему подобными. Неужели эдаити полагает, что мой исключительный несъедобный статус должен утешать? Особенно на фоне гибели других.

– А Игерь – еда?

Решившись, подняла взгляд, и мужчина отреагировал молниеносно: перехватив меня за руки, притянул к себе вплотную.

– Когда Троя ест, – Кин задумался, но очень быстро отыскал в моем сознании нужное слово из тут же промелькнувших образов пищи, – курицу. Она переживает из-за мыслей птицы на свой счет? Троя не думает об этом. Почему нам так нельзя? Мы не такие уж разные, но ты осуждаешь именно нас. Признай право эдаити так же поступать с едой.

– Курица не разумна! – выпалила, опешив.

– Возможно, потому что выгодно так думать? Троя понимает, что без пищи не выживет, и предпочитает не вести с курицей дискуссии, а чувствовать ее в своем животе.

– Нет, – в шоке замотала головой, отрицая его логику. Лицо Кина было рядом, и в его глазах я видела отражение собственного потрясенного лица. – Я же знаю, что разговаривать с ней бессмысленно. Она не поймет…

Как он все вывернул! Как же они мыслят?!

– Но убежит, если ты крикнешь. Или подойдет, если позовешь. Разум – понятие относительное, его градаций слишком много. А все, что касается восприятия других существ, зависит лишь от точки зрения. Значимости. Пользы. Вреда. Заинтересованности. Возможностей использования, – упрямо наседал Кин. – Для нас, эдаити, вы полезнее как пища. Значит, мы так о вас и думали. За что тут ненавидеть? – Он усмехнулся.

В исполнении клыкастого рта это выглядело не по-доброму. А я возмутилась:

– Тогда почему ты адресуешь свой вопрос той, которая значит не больше курицы? Почему желаешь не пугать меня?

– Потому что точка зрения изменилась. Я и сам, – он запнулся, – удивлен. Оказалось, в материальном мире значимы не только смысл и польза, но и нечто неосязаемое… ощущения? Нет… А, знаю название – чувства!

Вот оно! Единственное, чему противостоять не получалось, – искренность и прямолинейность мужчины. То, что основательно подтачивало образ чудовищного монстра. Он не понимает… А как мне понять его настрой? И на что решиться?

– Почему так, я еще не выяснил, – продолжал рассуждать Кин, завораживая меня движением губ. Я стояла, вплотную притянутая его руками, и глазела на его рот. – Но направление интереса точно зависит от инстинктов тел. Материальный мир тесно связан с бесплотным – неосязаемые чувства и эмоции влияют на физическое тело и его действия. Я это ощущаю! Они побуждают… – Кин, чуть прищурившись, от рассуждений вновь перешел к вопросам: – К чему? Троя объяснит? В чем основная цель материального существования?

Испугавшись его прозорливости, какого-то инстинктивного умения выбирать единственно верный вопрос, затрясла головой. Слишком страшно идти этим путем – учиться слышать его, понимать, признавая другие, отличные от моих представления о мире. Мире, где подобные ему – не монстры, а в чем-то такие же потребители, что и мы. И наоборот, что все мы – не меньшие монстры, чем чуждая раса эдаити. Смотря с какой стороны посмотреть. А смотреть на ситуацию его глазами мужества еще не хватало.

– Отпусти… – сглотнув, пробормотала, стараясь вывернуться, слишком разоблачающе стучало сердце!

– Троя же намеревалась ко мне прилипнуть?

Больше всего этот безэмоциональный ответ походил на иронию! Вот только чувство юмора у Кина обнаружить еще не хватало! Мысленно застонала: это его совсем очеловечит.

– Тогда я испугалась, что останусь одна.

– Не забывай, я говорил, что всегда приду к тебе. Троя не останется одна.

Кин позволил мне отстраниться на пару шагов, однако слова прозвучали впечатляюще, даже весомо, вселяя в душу непонятную надежду.

– А еще обещал, что не тронешь Игеря. Если буду в этом уверена, смогу быстрее к тебе привыкнуть.

Сама не поняла: подкинула ему «морковку» для мотивации или неосознанно обозначила свою готовность сблизиться? И в итоге принять явно и открыто интересующегося мной мужчину?

Яростным щелчком захлопнув последнюю застежку скафандра, выдохнула – хоть какое-то ощущение защищенности. Да, иллюзорное, как недавно доказал амиот, за секунды избавив меня от скафандра. Такими же иллюзорными он представляет и мои потуги все время напоминать себе, что он – не человек, а чуждый хищник.

– Троя не должна бояться, я не угроза для нее. – Обхватив одной рукой за плечи, другой медленно и неуклюже Кин погладил меня по волосам.

Замерев от неожиданности, я вслушивалась в ощущения от его прикосновений, пытаясь свыкнуться с мыслью, что и такое возможно. Амиот немного помолчал, обдумывая дальнейшее.

– Игеря не трону. Троя не должна бояться. Меня.

Неведомым наитием отчетливо ощутила – это уступка. Величайшая уступка в неизвестно сколь долгом существовании амиота. То есть эдаити. Разве не станет проявлением высшей справедливости и мне признать очевидное: он не так уж и пугает.

Если представить себе отдельно взятый мир где-то на окраине вселенной, а нас – последними мужчиной и женщиной… Мне хотелось прожить свою жизнь полностью. И мой выбор – возможное решение принять эдаити в качестве избранника, отринув прошлое и нашу абсолютную непохожесть, – не так уж невозможен?

Живот заурчал, и на знакомый звук Кин среагировал привычно быстрым взглядом и столь же мгновенной реакцией.

– Пойдем, будем искать еду.

Словно и не было несмелой ласки миг назад. Передо мной вновь стоял несокрушимый и сконцентрированный на вызовах окружающего мира амиот.

Чуть помедлив, согласно кивнула. В самом деле, пища первостепенна. Понимаешь это, лишь оказавшись на задворках жизни. Хорошо бы найти не только еду, но и