Нина изумилась:

– Клиника для зверушек? Разве он ветеринар?

– Лучше молчи, – огрызнулся Григорий Константинович. – По-твоему, хозяин обувной фабрики сам ботинки шьет?

– Ну, нет, – ответила Кузнецова.

– Ну, нет, – передразнил Огарков. – Вот и мерзавцу нет необходимости слона от кота отличать! Наймет специалистов!

В разгар истерики в избу вошла Нора, которая без предупреждения прикатила вместе с сыном к подруге. Петя опрометью кинулся на улицу к друзьям, а Огарков перестал гневаться, он с интересом взглянул на Элеонору и вдруг мирно сказал:

– Нинок, взбодри кипяточек! Давно я в компании прелестных дам чаи не гонял.

Троица села за стол, и Григорий Константинович мигом превратился в того мужчину, которого когда-то без памяти полюбила Ниночка. Огарков сыпал анекдотами, комплиментами, рассказывал байки. Когда он, попрощавшись, ушел, Нора спросила:

– И почему ты мне говорила, что профессор бирюк, слова лишнего не скажет? Он милашка!

– Сама удивляюсь, – развела руками Нина, и тут в избе появился Разгонов.

– Слава богу! – воскликнула хозяйка.

– Приятно, когда тебя так встречают, – засмеялся Савелий.

– Я радуюсь не твоему появлению, – отрезала Нина, – пару минут назад Огарков смылся. Страшно представить, что бы он тут устроил при виде дезертира и предателя.

Сава без приглашения сел к столу.

– Привет, Норчик, сто лет не виделись.

– Здравствуй, Савелий, – тихо ответила Елкина.

– И почему я предатель и дезертир, дайте чайку, – на одном дыхании выговорил незваный гость.

– Клинику открыл? – прищурилась Нина. – От Огаркова ушел?

– Кто сказал? – пришел в недоумение красавчик.

– Сам Григорий Константинович, – пояснила Кузнецова, – так орал тут! Хорошо хоть при виде Норы успокоился.

– А я вот при виде Норчика, наоборот, волноваться начинаю, – пропел Казанова, – она все хорошеет и хорошеет!

Елкина залилась краской, Нина рассердилась на подругу. Неужели у нее до сих пор есть какие-то чувства к этому охламону? Ну как можно быть такой глупой?

– Он все забыл, – смеялся тем временем Разгонов, – чуяло мое сердце, что так и будет. Да, моя ветеринарка заработала. Но я сам не Айболит, нанял специалистов. Позавчера уехал в Москву, решал последние вопросы, всякие печати-штампы ставил. Огаркова предупредил, что вернусь через пару дней, рассказал ему про лечебницу, объяснил: он не один год свое наследство расфуфыкивает, что делать будет, когда казна опустеет? Как мне жить? Я деньжат скопил, хочу их в бизнес вложить. Ветеринарной лечебницы в Фурске нет. А какая кошка первой к банке подошла, той и достались жирные сливки. Григорий одобрил мое решение.

– Чего же он взбесился? – поразилась Нина. – Орал: «Он меня бросил!»

– А спроси у него, – пожал плечами Разгонов, – он вообще в последнее время неадекватен. Сделай одолжение, принеси квасу. Неохота чай горячий пить.

Домашний напиток стоял в подполе, Нина ушла на кухню. Она сходила в сарай, открыла погреб, вытащила трехлитровый баллон, вернулась домой и увидела у стола одного Петю.

– А где твоя мама? – удивилась Нина. – И Савелий Михайлович?

– Они пошли воздухом подышать, – с набитым ртом ответил мальчик, – просили тебе передать: ложись спать, они поздно вернутся.

– …! – вырвалось у Нины.

– Ой! – изумился Петя. – Ты ругаешься, как баба Галя!

– Ты просто не расслышал, – замела хвостом Кузнецова, – я сказала совсем другое слово.

Мальчик захихикал и убежал.

Утром Элеонора начала:

– Нинуша, я хочу тебе сказать…

– Если Савелий тебе снова голову задурил, то лучше молчи, – зашипела подруга, – ты идиотка! Разгонов вчера с тобой просто порезвился. У него отношения с богатой бабой! Подозреваю, что клиника мерзавца на ее деньги открыта. Немедленно забудь, чем вы вчера занимались.

– Ничего мы не делали, – покраснела Нора, – Сава давно вне поля моих интересов. Я вообще мужчинами не интересуюсь. Он предлагает мне купить дом бабы Кати.

– Кого? – переспросила подруга.

– Твоей соседки, – пояснила Нора, – она умерла, сын хочет от дома избавиться. Сама же мне говорила.

– Верно, – согласилась Нина, – но Серега скупой, цену заломил, поэтому никто не интересуется. Хотя дом хороший, большой, недавно ремонт сделали, новую кухню поставили.

– Представляешь, как мы заживем, – обрадовалась Элеонора, – уберем забор между участками! Опротивела мне Москва, сил нет. Буду тебе помогать.

– Вечером огород польем, сядем на веранде чай пить, – подхватила Нина.

Помечтав пару минут, Кузнецова спохватилась:

– Погоди, Сава тебе предлагает дом купить?

– Он обещает большую скидку у хозяина потребовать, – уточнила Нора.

– Где деньги взять? – задала самый насущный вопрос Кузнецова.

– Нужную сумму Сава даст, – потупилась Элеонора.

Нина забеспокоилась.

– В долг? Чем отдавать собираешься?

– Ну… Это плата, – промямлила Елкина.

– За что? Немедленно рассказывай, – потребовала подруга.

– За работу.

– Какую?

– Исследовательскую.

– Мне из тебя каждое слово надо клещами вытаскивать? – обозлилась Нина.

И Элеонора объяснила суть дела. Ей будут давать пить чай, рецепт которого придумал Григорий Константинович. Напиток регулирует работу кишечника, улучшает обмен веществ. Жить Норе придется в лаборатории. Огарков поселит ее на своей половине, сам будет ночевать в кабинете. Весь эксперимент займет двадцать один день. Потом Нора получит дом – и свободна.

– Никогда! – заорала Нина и стукнула кулаком по столу. – Они там не чаями занимаются. Наврал Савелий. Неужели ты забыла, какой он сказочник?

– Сава мне не лгал, – возразила Нора, – никогда не обещал жениться и вечно любить.

– Ну и целуйся с ним теперь, – вскипела Кузнецова и отправилась заниматься домашними делами.

Заволновалась она к вечеру, когда подруга не пришла ночевать. Прекрасно понимая, куда она делась, Нина помчалась в лабораторию. На ее настойчивый стук из двери выглянул Огарков.

– Тебе чего надо?

– И я рада тебя, Григорий Константинович, видеть, – парировала Нина. – Где Нора?

– Кто? – прикинулся дурачком профессор.

Кузнецова схватила булыжник, который лежал на земле.

– Если сию секунду не ответишь, окна побью.