— Я оттягивал командировку до окончания книги. Книга закончена, и я уезжаю завтра утром.

— Надолго? — спросила я.

— Недели на три. Ты побудешь с Бенцем. Он не любит оставаться с Марией.

Утром, когда я проснулась, Пирата уже не было. «Вольво» стояла во дворе, в аэропорт или на вокзал Пирата, вероятно, отвезли на служебной машине.

Несколько дней я прожила с Бенцем в квартире Пирата, потом позвонила соседка и сказала, что у матери высокая температура, и я, забрав Бенца, вернулась домой.

Врачи опасались воспаления легких, я наняла сестру, которая приходила два раза в день и делала матери уколы.

В моем военном издательстве возобновилась работа. Я взяла отпуск за свой счет. Готовила обеды, гуляла с Бенцем и ждала телефонного звонка от Пирата. Даже если он за границей, он должен был позвонить, я в этом не сомневалась.

Бенц днями лежал пластом, на прогулках он всматривался в высоких мужчин, однажды он не послушался моей команды и бросился к высокому сухопарому мужчине. Он ждал Пирата. Несколько раз он не подходил ко мне, бегал у соседних домов, потом смирился и начал охранять меня. Обычно он шел слева, чуть впереди, отслеживая каждого проходящего мимо меня. Если ко мне подходили знакомые, он вставал рядом, и когда кто-то жестикулировал чуть энергичнее, не в пределах нормы, как считал Бенц, то он скалил свои уже чуть желтоватые клыки. Скоро меня стали обходить.

Прошло больше двух недель. Пират не звонил. Мать поправилась, и я снова стала ездить на работу в свое издательство Министерства обороны. Новый кинороман я отправила печатать в Белоруссию. В эти дни меня впервые в жизни ограбили. Я вышла из метро с портфелем, в котором лежала очередная рукопись очередного киноромана. Теперь в издательстве я быстро делала свою основную работу и уезжала домой, чтобы работать над рукописью романа, — я еще не привыкла править на экране монитора. Документы и деньги я обычно носила в маленькой сумочке на ремне. Я не сразу поняла, что произошло. Почему-то потерла плечо и не почувствовала ремешка, его срезали. Я оглянулась и увидела парня в серой куртке, который бежал, лавируя между прохожими, к троллейбусу. Надо крикнуть, подумала я тогда, но не закричала, понимая всю бессмысленность криков и всяческой суеты. Парень сойдет на следующей остановке, найти его и опознать практически невозможно, лица я его не видела, а сумочку он выбросит в ближайшем переулке. Потери будут невелики: крупных денег я не носила, только на самые необходимые расходы. Пират заставил меня завести кредитные карточки. Вор вряд ли воспользуется кредитными картами. Минут через пятнадцать я дозвонюсь до банка и заблокирую счет. Придется, конечно, поменять замки на дверях, потому что в паспорте записан домашний адрес, но я давно собиралась менять замки. За утерю издательского пропуска получу устный выговор, за утерю паспорта заплачу штраф, и мне выпишут новый. И я успокоилась.

Я заблокировала счета в банках, заказала новые пластиковые карты, купила новые замки и подала заявление в милицию о потере паспорта. И начались странности. Через несколько дней мне позвонил Федот из «Сенсации» и сообщил, что у них стерся текст на дискете. Вечером еще был, а утром перед самым набором исчез. Я пообещала привезти контрольную дискету.

Я не выписывала газет из-за дороговизны, удовлетворяясь телевизионными новостями, — обо всех российских скандалах телевидение тоже сообщало. Но одну газету я читала. Военную «Красную Звезду» редакторам выписывали бесплатно. В то утро, выходя из дома, я достала из почтового ящика «Красную Звезду», чтобы прочитать в метро. Мужчины, замечая, что я читаю военную газету, смотрели на меня с уважением — я разделяла их интересы.

В метро я развернула газету, просмотрела, нет ли материалов о нас, — в последние месяцы газета напечатала несколько разгромных материалов о нашем военном издательстве. На этот раз нас не трогали. На последней странице были стандартные генеральские некрологи. Чаще всего Комитет ветеранов войны сообщал о смерти участников войны генералов в отставке. И на этот раз комитет сообщил о смерти после продолжительной тяжелой болезни генерал-лейтенанта Полякова Павла Евлампьевича и выражал соболезнование родным, близким и сослуживцам генерала. Меня бросило в жар. Этого не могло быть.

В издательстве я набрала справочную редакции «Красной Звезды». Ответила прокуренным голосом женщина. Я спросила, где и когда похороны генерала Полякова.

— Одну минуту, — сказала женщина, и я тут же услышала мужской голос: — Майор Пономарев у телефона.

Я повторила свой вопрос.

— Кем вы доводитесь генералу Полякову? — спросил майор.

— Я литературный обработчик его книги.

Меня попросили назвать фамилию, имя, отчество, место работы, служебный и домашний телефоны и только после этого объяснили:

— Похороны генерала состоялись три дня назад.

— Где? — спросила я.

— Этой информацией редакция не располагает. Обратитесь к родным генерала.

Родных у генерала не было, я это знала: мы вместе просматривали семейный альбом, подбирая фотографии для книги.

Зазвонил телефон. Обычно так рано в редакцию не звонили. Я почему-то подумала, что звонит Пират, но это был Федот из «Сенсации». Он спросил:

— В «Красной Звезде» опубликован некролог. Ты когда видела генерала в последний раз?

— Три недели назад.

— Он болел?

— Он уехал в командировку. Я ничего не понимаю. Запоздалый некролог в газете…

— Нам тоже показалось это странным. Мы связались с ГРУ, с нами вежливо отказались разговаривать. И странное стирание рукописи на дискете. Наши компьютерщики вируса не обнаружили. Рядом лежавшие дискеты не пострадали. Кроме того, исчез файл на жестком диске. Вечером был, утром не стало. Ты когда привезешь дискету?

— Мне нужно часа два.

Мать не удивилась, что я приехала так рано, и тут же решила меня использовать.

— Сходи за помидорами, они уже начали дорожать.

— Схожу, — пообещала я и включила компьютер. Вошла в текстовый редактор и не обнаружила файла «Бомба». Я прошла все меню — файл исчез.

Я спустилась во двор, сняла машину с сигнализации, слыша недовольный лай Бенца, он, вероятно, рассчитывал на незапланированную прогулку.

До дома Пирата я добралась быстро, но в квартиру почему-то не сразу решилась войти и позвонила. Мне показалось, что дверь откроет Пират. Обычно проходило не больше пяти секунд с момента нажатия на кнопку звонка и щелчка замка открываемой двери. Прошло пять секунд, я позвонила еще раз и открыла дверь ключом. По свежему воздуху в гостиной я поняла, что открыта форточка, хотя я хорошо помнила, как перед уходом из квартиры я закрыла все форточки и балконную дверь.

Не заглядывая в спальню и комнату Татьяны, которая стала и моей комнатой, пока мы работали над книгой, я прошла в кабинет Пирата. Что-то изменилось в кабинете, но что, я пока понять и объяснить не могла. Я села за стол Пирата, осмотрелась и поняла. Исчезли малые голландцы, вместо них висели натюрморты, тщательно выписанные и скучно-невыразительные. Я отодвинула планку на тумбе письменного стола, достала ключ и открыла сейф, в котором лежали два отпечатанных на принтере экземпляра рукописи. Но рукописи не было. С верхней полки сейфа я достала вальтер и свой паспорт, я его сразу узнала по оборванной целлофановой обертке и все-таки открыла, потому что паспорт у меня украли неделю назад, срезав сумочку.