Я просматривал журналы и, хотя женщины разговаривали тихо, слышал ответы Насти, догадываясь о вопросах матери.

— Успокойся. За все заплатил он.

Значит, мать спросила, зачем она купила чай и кофе, запасов которых в доме достаточно.

— Не то чтобы очень, — отвечала Настя. — Но интеллигентен, практически не сделал ничего раздражающего. Упорен, что мне понравилось… Ну а в остальном ты разберешься сама.

Понятно, я не произвел ошеломляющего впечатления, но отдельные качества моего характера вполне принимаются, однако будет дополнительная проверка. Надо быть предельно осторожным: я еще не имел дела с профессиональным психологом.

Еду внесли в гостиную. Салат, бутерброды с бужениной, соленые огурцы, маслины, черный поджаренный хлеб, масло и запотевшую, из морозильника английскую водку «Стерлинг», дорогую и не очень известную в Москве, финская и шведская водки на московском рынке появились раньше. Все выглядело так аппетитно, что мне захотелось выпить холодной водки и закусить горячим черным хлебом с маслом и соленым огурцом.

Женщины плеснули себе водки на донышко, мне налили стограммовый стаканчик. Меня тестировали. Собственно, тестирование на сообразительность началось еще в метро, в булочной меня проверили на жадность, сейчас — на трезвость.

— Извините, — сказал я. — Я пью не больше сорока граммов, если возможно, я перелью в другую емкость.

Ирина выставила емкость поменьше, и я отлил ровно сорок граммов.

— Сорок граммов — это всегда и везде? — спросила Ирина.

— Практически да. Этого вполне достаточно для аппетита.

— И для сосудов, — сказала Ирина.

— И для сосудов. — Я улыбнулся.

— Вы следите за своим здоровьем? — спросила Ирина. — Вы придерживаетесь новейших медицинских советов: полезно не больше сорока граммов крепкого или двухсот граммов красного вина? Я правильно вас поняла?

— Да.

— У вас сердечно-сосудистые проблемы?

— У меня нет этих проблем, и я не хочу, чтобы они были.

Я попытался переключить разговор.

— Водка нагревается. За вас, милые дамы! Я рад, что познакомился одновременно с матерью и дочерью. Теперь я знаю, какой Настя будет через несколько лет.

— Он мне дал двадцать пять, — пояснила Настя.

— И что же будет? — спросила Ирина. Могла бы и не задавать этого вопроса, зная, что ничего, кроме комплимента, не услышит, и все-таки задала — ей хотелось комплиментов.

— Настя будет ослепительно женственной, как вы, удивительно красивой, и я буду в нее по-прежнему безумно влюбленным.

Обычно после такого каскада комплиментов женщины говорят: «Ну, зачем же так льстить, ваша ложь приятна, но все-таки знайте меру» — чтобы получить новое подтверждение, что это не лесть и не ложь, а святая правда.

— Вы уже безумно влюблены? — спросила Ирина. — У вас, вероятно, большой опыт по влюбленностям? Вы до тридцати семи лет все влюблялись, но никогда не женились?

— Я не был женат, и опыт влюбленностей у меня очень небольшой, — ответил я. Что было правдой.

— Вам что-то мешало? Вы болели или сидели в тюрьме? Расскажите о себе, если у вас серьезные намерения.

— Я здоров и не сидел в тюрьме. Но вначале я учился в архитектурном, мне разонравилось, я ушел, и меня забрали в армию. Потом я кончал экономический и делал карьеру, на это требуется время.

— А в каких войсках вы служили? — спросила Ирина.

— В радиотехнических, — ответил я. Что тоже было правдой, но не полной — я был радистом в спецотряде «Каскад», но об этом не знали даже мои родители, в анкетах я писал:

«Служба в Советской Армии. Год призыва, год демобилизации, род войск: радиотехнический, воинское звание: старший сержант».

— Вы долго учились, но сделали быструю карьеру. — Ирина улыбнулась, понимая, наверное, что перебирает с допросом.

— На экономическом я учился заочно и работал. Но сейчас я занимаюсь недвижимостью, и мне пригодилась и учеба в архитектурном.

— Архитектура и экономика — это замечательно, — похвалила Ирина.

Я ждал, когда она скажет, что мы обязательно воспользуемся вашими знаниями архитектора и экономиста. У нас дача, которую мы собираемся перестраивать, и мы никак не можем решить — перестраивать или строить заново. Но она ничего не сказала, что-то ее не устраивало. Значит, будут проверять.

— Вечер вопросов и ответов на сегодня закончен? — спросил я.

— Только вопросов. — Мать улыбнулась вполне дежурной улыбкой. Настя, когда меня анкетировали, молчала. К водке женщины так и не притронулись. Я выпил свои сорок граммов, потом мы пили кофе и говорили о выставке Берлин-Москва, о последних театральных постановках — они ходили в театр чаще, чем я. Мать пыталась выяснить, с кем из известных актеров и режиссеров я знаком, назывались вполне конкретные имена, тестирование продолжалось. Я со знаменитостями не был знаком, тех, кого я знал, они не назвали, а я не стал хвастаться. Ирина пыталась определить общих знакомых, актеры для этого подходили лучше всего. Последний тест был проведен, когда я уходил.

— Уже темно, наш район не очень спокойный, у вас есть хотя бы газовый пистолет?

— Нет. Нападают в основном пьяные, а на пьяных слезоточивый газ почти не действует, они становятся только агрессивнее.

— А нервно-паралитический? — спросила Ирина.

— Это выдумки. У нас его не производят, а то, что привозят, чаще всего подделки. Вообще я человек неконфликтный в последний раз дрался в школе.

Что было неправдой, но проверить этого они не могли. Я ждал вопроса об оружии, если бы его не последовало, я полностью проиграл бы. Я не проиграл, но приглашение на дачу все-таки не последовало. Я распрощался. Пока ехал домой, я снова воспроизвел в памяти весь сегодняшний вечер. Где я допустил ошибку? Просчета я не нашел, но их могло насторожить совпадение, хотя и очень отдаленное. Мой предшественник был строителем, я — архитектор. Даже если они устроят проверку, его и моя биографии ни в чем не совпадут. Их жертва — провинциал, нормальный инженер-строитель, который строил загородные коттеджи для разбогатевших спекулянтов. Я — коренной москвич в третьем поколении, элита компании. Если они выйдут на компанию «Косма», они узнают немногое. В компании я работал чуть больше месяца, фирма, в которой я работал раньше, ликвидирована. Ирина весь вечер пыталась нащупать хоть отдаленных, но общих знакомых, и путь она выбрала верный. Во все времена разные слои общества объединяют актеры, врачи, адвокаты и банкиры. Общей у нас оказалась только стоматологическая поликлиника, но я об этом промолчал. У ее матери оказалось почти звериное чутье, никаких данных против меня, но она мне не доверяла.

Я выждал несколько дней и позвонил Насте в офис. Она обрадовалась. Они ведь тоже анализировали тот вечер и, возможно, пришли к выводу, что я могу стать их претендентом-жертвой. А тут я сорвался с крючка без всяких объяснений. Обидно, если началась уже разработка операции, хотя, вероятнее, все продумано и просчитано с самой первой жертвы и коррективы вносятся только в зависимости от характера, физических данных и наличия оружия у претендента на руку и сердце Насти.