– Если я Скалли, меня нужно будет перекрасить в рыжий цвет. И тогда у нас с тобой не может быть романа, потому что нам то и дело будет угрожать опасность. Я буду любить тебя, но ты будешь постоянно ускользать от меня, тебя будут ловить инопланетяне, ЦРУ и всякие незаконные правительственные формирования. Ты улетишь от меня на летающей тарелке, а я останусь одна с ребенком, который будет наполовину инопланетянином. Я стану показывать его в цирке, где он будет не жонглировать, а просто держать предметы в воздухе, он будет управлять гравитацией. Мы разбогатеем, станем миллионерами, но ты уже никогда не вернешься.

– Какая грустная сказка, – пробормотал мой Малдер. – Хорошо, что хоть в ней ты меня любишь.

– Снова? Ты снова поймал меня? Это просто слова! – разозлилась я.

– Но это хорошие слова. Правильные. Говори их чаще, – поощрил он меня.

Так мы и дурачились, пока не пришла Машка.

Она вошла, как королева, явившаяся одарить бедноту. За ней летел, еле поспевал аромат дорогих духов. Сливовое пальто «с начесом», меховое манто, кремовые перчатки из тонкой кожи, высокие, под колено, сапоги того же сливового оттенка, только чуть темнее. На носу большие дымчатые очки – их Маша нацепляет, стоит солнцу выглянуть из-за туч.

На несколько мгновений она замерла в середине зала, отыскивая нас глазами, словно пытаясь понять, как она попала в такое место, затем, увидев нас, тряхнула гривой художественно непричесанных волос и распахнула полы пальто, обнаружив под ним светлые брюки и такой же светлый, в тон, свитер. Саша Гусев скукожился и сжался при виде роскошной женщины, а Игорь Вячеславович выпрямился и напрягся.

– Ну что, квасите? – буднично осведомилась Машка, доставая из простой, но – для понимающих – дорогой брендовой сумочки тонкую сигарету-пыхтелку. – А мне не предложите?

– Водку будешь? – спросила я мрачно.

– А у вас не скучно, – хмыкнула Маша, бросая пальто на руки подошедшему официанту. – Водки мне, малыш.

Ошалевший «малыш» забрал у меня тарелку из-под хинкали, свел на переносице сросшиеся черные брови и как-то нехорошо посмотрел, но ничего не ответил. Впрочем, его недовольство осталось для Маши Горобец тайной, она на него не смотрела, она смотрела на Сашу, пытаясь «прочитать» его своим встроенным рентгеном. Затем подпалила «пыхтелку», забросила ногу на ногу и принялась «воспарять» вокруг нас ароматный пар с оттенком ванили. Официант хотел было что-то сказать, да плюнул, не стал.

– Принесла что-нибудь интересное? – спросила я, и Маша холодно, загадочно улыбнулась. Выяснилось, что «одолжить» у Панночки ей удалось весьма многое.

– Ты знала, что у нашей Панночки роман с Постниковым? – спросила Маша, выкладывая на стол маленькую зелененькую флешку, способную сохранить внутри своих кристаллов тирабайт информации.

– Что? У Панночки? Я не понимаю, она же замужем! – поразилась я, а Машка только передернула плечиками в светлом свитере, связанном косичкой. Движение было красноречивым. Кого это и когда останавливало замужество?

– Я только одного не понимаю, – воскликнула Маша, – что они все в ней находят?

– Они все? Я не совсем понял, кто – все? – уточнил Апрель нейтральным тоном, но мы с Машкой не потрудились ответить.

– Как пить дать колдует, ведьма… – А иначе как объяснить, что такие «гарны дивчины», как мы с Машкой, оставались одни, а у Панночкиных ног отирались такие шовинисты и хамы, как Витя Постников.

– Это такая чернявая? Она была на допросе! – оживился Сашка, а Маша повернулась к нему и сощурилась.

– И почему ты не мог, в самом деле, этих денег стырить? Сейчас бы можно было куда-нибудь в круиз рвануть. В Испании уже знаешь как тепло? А у нас и в мае снег выпадет, помяни мое слово. Ромашка, как сестра твоя? Замуж-то еще выходит? Свадьбу не отменили?

– Ты сплетничаешь со скоростью три сплетни в секунду. Не знаю, надеюсь, что не выходит. Расскажи лучше, что там на этой твоей флешке.

– Все, – ответила Маша бесхитростно. – Все, что только есть в бухгалтерии, что относится к отделам IT и информационной безопасности. Твой код, Фая, хорошая штука.

– Ш-ш-ш! – зашипела я, а Игорь посмотрел на меня с таким нехорошим подозрением, что пришлось объясниться.

– Знаешь, Игорь, не суди да не судим будешь! – наставнически завелась я. – Вот скажи, как часто, по твоему мнению, что-нибудь у них в бухгалтерии ломается? Сколько раз в день – или нет, сколько раз в час у них не открывается база, не работает кнопочка какая-нибудь, не грузится программа?..

– Молчу, молчу, Фая, – покаянно пробормотал Игорь, подъедая последний хинкаль. Нервничает, даже салфетку не взял. – Я не хочу знать всего, поверь.

– А придется, – недобро заверила я его. – Кот выходит из коробки, и его тут же бреют бритвой Оккама.

– Бритва, опять? – закатила глаза Маша.

– Значит, ты взломала бухгалтерию, – догадливо помрачнел идальго.

– Я не взламывала… технически. У них у всех там есть программа для активации удаленного доступа, и так уж вышло, что они желали нашей поддержки в любое время дня и ночи.

– Но тебя же отстранили? Ты же тоже не имела доступа к компьютеру, – нахмурился Апрельчик мой невинный. Мы трое – я, Саша и Маша – обменялись улыбками.

– Не уверена, что тебе нужно все знать обо мне, – пробормотала я, отводя взгляд.

– Пожалуй, ты права. – Апрель нервно принялся сыпать перец на пустую тарелочку для хлеба. – Чем меньше я знаю о твоих загадках, тем крепче буду спать. Только скажи, они уголовно не наказуемы?

– Нет, конечно! – возмутилась я. – Особенно если меня не поймать. А кто ж меня поймает? Я ж как памятник из фильма. Кто ж меня посадит? И руки-то – вот они.

– Так что на флешке? – спросил Саша очень серьезно.

– Понятия не имею, – пожала плечами Маша. – Я вам не аналитик. Я вам женщина, которая ждет водку.

– Нужно расшифровать данные, – сказала я.

– Пошли в хоромы Гусева, – предложила Маша, поведя светленькими плечами. – Не зря ж он восемь миллионов стырил!

– С хоромами поосторожнее, – хохотнул подвыпивший Саша. – Можно, конечно, пойти туда, только они еще строятся, и там от пропасти тебя будет отделять только полоска изоленты. Такой, как, знаешь, на месте преступления выставляют. Только не желтая, а белая с красным изолента.

– Не изолента, а скотч, – поправил его Игорь.

– Точно! – согласился Гусев. – Строительный скотч. Я всегда удивлялся, как можно все эти открытые плиты вот так оставлять, отгородив только этим виртуальным забором из скотча, ведь один шаг – и все. Был человек – и нет человека.

– Значит, Гусев, квартиру ты все-таки купил, – констатировала Маша Горобец тоном сотрудника святой инквизиции и ее дознавателей. – На какие средства, спрашивается?