неохотно признают связь между ростом населения и развитием цивилизации. Наоборот, отмечая все бóльшую плотность населения и особенно темпы его прироста за последние триста лет, они испытывают сильное беспокойство и рассматривают дальнейшее увеличение населения как ужасную катастрофу. Даже такой здравомыслящий философ, как А. Г. Н. Флю (1967: 60), хвалил Джулиана Хаксли за то, что он «задолго до нашего времени, когда это уже признано повсеместно», понял, «что плодовитость людей представляет собой первостепенную угрозу для настоящего и будущего благополучия человечества».

Я продолжаю отстаивать свое мнение: настоящему и будущему благополучию человечества угрожает не что иное, как социализм. В том смысле, что ни он, ни какая-либо другая из известных ныне альтернатив рыночному порядку не сможет обеспечить жизнь нынешнего населения земли. Но беспокойство и страх, прозвучавшие в только что приведенной цитате, зачастую высказывают люди, которые не являются сторонниками социализма; и это заставляет задуматься: а не может ли рыночный порядок (и причина, и следствие такого большого населения) также стать серьезной угрозой для благополучия человечества. Очевидно, следует рассмотреть эти два разных мнения.

Новомодная идея о том, что рост населения может вызвать обнищание человечества, – элементарная ошибка. Это в значительной степени связано с чрезмерно упрощенным пониманием мальтузианской теории народонаселения; в свое время теория Томаса Мальтуса стала первым разумным подходом к данной проблеме, но в современных условиях она неприменима. По мнению Мальтуса, труд людей можно рассматривать как более или менее однородный фактор производства (он рассматривал единственный вид наемного труда, использовавшегося в сельском хозяйстве, при одних и тех же орудиях, в одних и тех же условиях). В экономических условиях того времени (двухфакторная модель экономического роста) примерно так оно и было. Для Мальтуса, который также был одним из первооткрывателей закона убывающей доходности, это означало, что любое увеличение числа работников ведет к снижению того, что сейчас называют предельной производительностью, а значит, и к снижению дохода отдельного работника, особенно если самые плодородные земли уже поделены на участки оптимального размера (о связи между двумя теоремами Мальтуса см. McCleary, 1953: 111).

Однако в изменившихся условиях (мы говорили о них выше) все это утрачивает актуальность, поскольку труд уже не является однородным фактором: он становится все более разнообразным и специализированным. С интенсификацией обмена, усовершенствованием средств связи и развитием транспорта, увеличение числа работников и их концентрации делает разделение труда экономически выгодным и ведет к еще большей диверсификации, дифференциации и специализации, дает возможность развивать новые факторы производства и повышать производительность труда (см. главы 2 и 3 выше, а также дальнейшее). Различные навыки и способности, природные или приобретенные, становятся отдельными дефицитными факторами, часто дополняющими друг друга; это побуждает работников приобретать новые навыки, каждый из которых имеет рыночную цену. Разница в вознаграждении направляет добровольную специализацию. Таким образом, доходы от трудовой деятельности скорее возрастают, а не убывают. При более высокой плотности населения можно использовать технику и технологии, неприменимые в менее населенных регионах, а если такие технологии уже где-то разработаны, их можно импортировать (если имеется достаточно средств) и легко осваивать. Даже обычная мирная жизнь и постоянное общение большого количества людей позволяет эффективнее использовать имеющиеся ресурсы.

Выводы Мальтуса становятся неприменимыми к ситуации, когда труд перестает быть однородным фактором производства. Скорее теперешний рост населения приведет к дальнейшей дифференциации и создаст условия для еще большего роста, и в течение неопределенного времени этот процесс может самоускоряться и становиться предпосылкой для продвижения нашей цивилизации как в материальной, так и в духовной сфере (поскольку стала возможной индивидуализация).

Таким образом, увеличивается количество не просто людей, а очень разных людей, что приводит к росту производительности. Люди могут так много, потому что стали такими разными: новые возможности, открытые специализацией (зависящей не столько от повышения интеллектуального уровня отдельных людей, сколько от возрастающей дифференциации), создают основу для более эффективного использования ресурсов нашей планеты. Это, в свою очередь, требует расширения сети опосредованных взаимных услуг; его обеспечивает сигнальный механизм рынка. По мере того как рынок открывает все новые возможности для специализации, двухфакторная модель и выводы Мальтуса становятся все более неприменимыми.

Рост населения способствует всему этому, и широко распространенное опасение, что он может привести ко всеобщему обнищанию и катастрофе, по большей части вызвано неправильным пониманием статистических расчетов.

Я не отрицаю, что рост населения может приводить к снижению средних доходов. Но такая возможность также неверно истолковывается. Не следует путать средний доход ныне живущих людей (имеющих разный уровень дохода) со средним доходом будущих, более многочисленных, поколений. Пролетариат стал дополнительным населением, которое не появилось бы без появления новых возможностей занятости. Средний доход падает потому, что при ускоренном росте населения, как правило, растет число бедных, а не богатых. Но неверно было бы заключать, что в описываемом нами процессе кто-то обязательно станет беднее. Ни один член существующего сообщества не должен становиться беднее (хотя, наверное, кто-то из состоятельных людей уступит место новичкам и перейдет на более низкий уровень). В самом деле, даже если все, кто уже был богат, станут еще богаче, – средний доход все равно снизится, если добавится большое количество бедных. Это банальная истина – средний доход может снижаться при увеличении численности всех категорий населения (если дифференцировать людей по уровню дохода) в том случае, если численность богатых слоев населения растет медленнее, чем численность бедных. Представьте себе пирамиду: если у основания она увеличивается быстрее, чем у вершины, то уровень среднего дохода будет опускаться все ниже.

Но правильнее было бы сделать из этого вывод, что процесс роста приносит больше пользы многочисленным беднякам, чем небольшому числу богатых. Капитализм создает саму возможность занятости. Он создал условия, при которых люди, не унаследовавшие от родителей землю либо орудия труда для того, чтобы прокормить себя и детей, получают необходимое для этого от других, и обе стороны в выигрыше. Благодаря этому процессу эти люди живут и продолжают свой род (даже если живут в бедности), а в противном случае они вряд ли бы дожили до зрелого возраста и завели детей. Благодаря ему живы миллионы людей: они могли бы вообще не появиться на свет, а если бы родились и прожили какое-то время, то вряд ли произвели бы потомство. Таким образом, этот процесс принес значительные выгоды бедным слоям населения. Карл Маркс был прав, утверждая, что «капитализм» создал пролетариат: он дал и дает ему жизнь.

Таким образом, абсурдна сама идея о том, что богатые отняли у бедных то, что в противном случае (без подобного насилия) бедным принадлежало бы (или, по крайней мере, могло принадлежать).

Способность обеспечивать жизнь большой численности людей зависит от размера