росту населения. Вследствие большой численности люди развивали не только свои разнообразные природные способности, но и множество культурных традиций, среди которых, благодаря высокому интеллекту, они могли выбирать (особенно в продолжительный период юности). Сегодня большинство людей могут обеспечить себя только потому, что они гибки, потому, что они такие разные и их так много. Индивидуальные таланты позволяют им еще больше отличаться друг от друга, чему также способствует безграничное разнообразие культурных традиций.

Растущая плотность населения открывала новые возможности для проявления разнообразия: разнообразия профессий и навыков, информации и знаний, собственности и доходов. Этот процесс не является ни простым, ни причинным, ни предсказуемым, поскольку на каждой последующей стадии увеличение плотности населения лишь создает новые возможности, и нельзя предугадать, реализуются они или нет. Процесс может пойти очень быстро, если есть образец, если какие-то народы уже прошли через его определенную стадию. Обучение идет разными путями и предполагает множество конкретных ситуаций и связей между группами и отдельными людьми; все это открывает новые возможности сотрудничества.

Как только люди понимают преимущества новых возможностей, появляющихся при росте плотности населения (не только благодаря специализации, вызванной разделением труда, знаний и собственности, но также вследствие накопления новых форм индивидуального капитала), – появляется основа для нового роста. Благодаря увеличению численности, дифференциации, общению и взаимодействию на все более дальних расстояниях, а также возможности передавать информацию во времени, человечество стало особой сущностью с определенной структурой и качествами, благотворно влияющими на дальнейший рост населения.

Расширенный порядок является, пожалуй, самой сложной из известных нам структур во Вселенной: биологические организмы, сами по себе высокоорганизованные, приобрели в ней способность учиться, усваивать элементы надличностных традиций. Все это позволяло им адаптироваться в постоянно меняющейся структуре еще более сложного уровня. Шаг за шагом преодолеваются временные препятствия для дальнейшего роста населения, оно увеличивается и создает основу для нового роста и так далее. Так поддерживается прогрессивный и кумулятивный процесс, который не закончится до тех пор, пока все плодородные и богатые территории не будут заселены одинаково плотно.

Центр и периферия

На этом рост населения действительно может закончиться: не думаю, что случится чудовищный демографический взрыв, который приведет к тому, что останутся «только стоячие места». История с ростом населения, возможно, подходит к концу или, по крайней мере, подходит к совершенно новому уровню. Ведь увеличение численности людей обычно имело место не в странах с развитой рыночной экономикой, а на периферии развитых стран, среди бедняков, которые не могли обеспечить себе средства к существованию (поскольку не владели землей и оборудованием), но которым «капиталисты» предоставили новые возможности для выживания.

Однако эта периферия исчезает. Более того, почти не осталось стран, которые можно было бы назвать периферией в полном смысле этого слова: в течение жизни последнего поколения взрывной процесс роста населения добрался практически до всех уголков земли.

Следовательно, есть веские основания сомневаться в том, что следует экстраполировать тенденцию последних нескольких столетий – безостановочный рост населения. Можно надеяться и ожидать, что как только будет исчерпан оставшийся резерв – не везде еще выстроен расширенный порядок, – рост населения (что так сильно беспокоит многих) постепенно прекратится. В конце концов, ни одна группа с высоким уровнем благосостояния не проявляет такой тенденции. Нам не хватает знаний, мы не можем дать точный прогноз – когда же наступит этот поворотный момент, но будет справедливо предположить, что пройдет очень много времени до того, как человечество вплотную приблизится к ужасам, которые рисует нам фантазия о фатальном бесконечном росте населения земли.

Подозреваю, что уже сегодня все не так страшно. Темпы роста приближаются к своему максимуму (или даже достигли его) и далее будут не расти, а, наоборот, снижаться. Конечно, нельзя сказать наверняка, но похоже, что (даже если этого пока не произошло) уже в последнее десятилетие нынешнего века наше население достигнет максимума и начнет уменьшаться, если только не будут предприниматься какие-то особые меры стимулирования.

Уже в середине 1960-х годов годовые темпы роста в развивающихся странах достигли пика (2,4 процента) и начали снижаться до нынешнего уровня (2,1 процента). При этом в развитых странах они тоже уменьшались. По-видимому, в середине 60-х годов мы достигли рекордно высоких годовых темпов роста, которые затем пошли на убыль (United Nations, 1980, и J. E. Cohen, 1984: 50–51). Как пишет Коэн, «человечество начало использовать или опробовать на себе те ограничения, что регулируют размножение у всех родственных человеку видов».

Эти процессы станут понятнее при более внимательном взгляде на особенности населения «периферийных» стран. Прекрасными примерами являются быстрорастущие города стран третьего мира: Мехико, Каир, Калькутта, Сан-Паулу или Джакарта, Каракас, Лагос, Бомбей. Их население за короткий промежуток времени увеличилось вдвое или даже больше. Старые центры таких городов окружают трущобные поселки, или, как их еще называют, «бидонвили».

Подобный рост населения связан с тем, что люди, живущие на периферии рыночной экономики, уже участвуют в ней и получают от этого выгоду (доступ к современной медицине, к более достоверной и разнообразной информации и к передовым экономическим институтам и практикам), хотя еще не полностью адаптировались к традициям, морали и обычаям рынка. Например, они следуют прежним обычаям продолжения рода, появившимся вовсе не в условиях рыночной экономики: как только бедняки становятся чуть-чуть богаче, их первая реакция на это небольшое увеличение благосостояния – завести побольше детей, чтобы было кому обеспечить их в старости. В наше время старые обычаи постепенно (а кое-где и довольно быстро) исчезают, и периферийные группы, особенно те, что поближе к центру, усваивают традиции, регулирующие рождаемость. В конце концов, растущие коммерческие центры так притягательны еще и потому, что служат образцом для подражания – как достичь того, к чему стремятся многие.

Трущобные поселки (факт возникновения которых интересен сам по себе) также могут служить иллюстрацией некоторых суждений, высказанных ранее. Например, трущобы разрастаются вовсе не за счет населения сельских местностей вокруг таких городов; ему, как правило, это выгодно. Города дали возможность заработать на жизнь миллионам людей, которые умерли бы или даже не появились на свет, если бы не мигрировали (они сами или их родители). Тех, кто уезжал в города (или на их окраины), направляли, скорее всего, не великодушие горожан, предлагавших работу и оборудование, и не добрые советы богатых соседей, а рассказы о бедняках (может быть, жителей далекой горной долины), которые спаслись тем, что уехали в какие-то крупные центры, прознав, что там можно найти неплохо оплачиваемую работу. Честолюбие и жажда лучшей жизни, а вовсе не чье-то милосердие, спасли этих людей: и это гораздо лучше, чем благотворительность. Сельские жители получили сигналы рынка (хотя