Впереди та самая гостиница. В которой я год назад проснулась одна.

Сижу.

Куда он меня привез.

Я туда не пойду, еще нехватало. Он утром опять уедет, а я что буду делать? Уехать он должен, прямо сейчас, и я тоже, утром отправлюсь к папе.

- Зайдем в бар или закажем поесть в номер, - говорит он, равняясь с дверью, протягивает мне ладонь. - Голодная?

Молчу.

Я не пойду с ним ни за что, я не должна.

- На улице будем сидеть? - он наклоняется, сильные руки обхватывают талию и тянут меня из машины. - Молчать, обижаться, - перечисляет он. - Накручивать себя. Я знаю что делаю, Аня, - он слегка подбарсывает меня на руках, перехватывает удобнее. Ногой толкает дверцу и пикает брелоком сигнализции. - Просто доверься мне. Все будет хорошо.

Глава 27

Гуляю по номеру, выглядываю в окно, в ночь. Привычно сжимаю телефон в руке и кошусь на экран.

Сотовый молчит, никто мне не звонит.

Ни глазастый Марк, ни...

Никто.

А если позвонят - я не знаю, что говорить.

И как оправдываться.

В ванной шумит вода. Долго, мерно, он там.

Распахиваю окно и выглядываю на улицу.

Сейчас можно было бы спокойно уйти, и он бы даже не услышал, вернулся из душа, а меня нет.

Мне надо выйти из гостиницы, свернуть вон туда, в парк. 

Оттуда доносятся чьи-то нетрезвые вопли.

Вздыхаю.

Нет, я останусь. Самой себе признаваться сложно. Но мне не хочется никуда, я жду, когда он вернется из ванной.

Потому, что согласна довериться. Ему виднее. Он знает, как лучше. И если он так поступил, значит, есть причины.

Отлипаю от окна и забираюсь на кровать. Сминая покрывало ползу за пультом. Щелкаю кнопкой, и на стене вспыхивает экран, полумрак разбавляет.

И брякает защелка ванной.

Хмурюсь.

Он даже запирался там от меня, словно опасался, что забегу к нему в душ и наброшусь с поцелуями.

Или с чем еще.

Любоваться буду. Им обнаженным. И поражаться, неужели мы с ним...

Но он взял и отгородился дверью.

Он выходит в номер. Босиком и по пояс голый, на бедрах серые брюки. По рельефной груди стекают капельки воды. Наброшенным на плечи белыим полотенцем он ерошит мокрые волосы.

- Точно не пойдешь, маленкая? - кивает он на двери. - Купаться.

Хмурюсь сильнее. Он даже разговаривает со мной, как с ребенком.

- Это детей купают, - отзываюсь. - А взрослые моются.

- Ладно. Взрослая моя, - он бросает полотенце на кровать и наклоняется, нависает надо мной, так близко.

Могу разглядеть капельки воды на бровях и мокрые ресницы, и влажные, приоткрытые губы.

Меня тянет навстречу.

Поцеловать, испытать это снова, власть мужчины над женщиной, порок и похоть.

Но я держусь.

- Почему ничего не заказала? - спрашивает Кирилл негромко, глазами показывает на пристроившийся на тумбочке белый телефон. - В бар спустимся?

- А ты почему не побоялся, что я уйду, пока ты там намываешься? - в моем тоне обида, но мне надо все выяснить. - И почему дверь запер?

- А ты ко мне хотела? 

- Отвечай.

- Аня, да ты ревнивая, - он улыбается, за талию подтягивает меня по кровати ниже. - Чего бояться? - спрашивает, расстегивая пуговку на платье. - Ушла бы ты. Я бы пошел за тобой. Эта проблема решается легко. А почему закрылся, - она расстегивает вторую пуговку, - не знаю. Привык.

Он поднимает взгляд.

Лежу, и руки и ноги тяжелые, меня с места не сдвинуть, все тело расслабленно, и в приятных мурашках. Он смотрит в глаза и расстегивает третью пуговицу, пальцами касается голой кожи, и я трепещу, как листочки, которые теплый ветер ласкает.

Он привык запираться.

- Почему в брюках вышел? - продолжаю расспросы, вот так по чуть-чуть надеюсь собрать картинку.

- А как надо было? - Кирилл оставляет мое платье. Ладонями упирается в кровать. - Что с едой делаем?

- Пока не хочу, - краснею. Это на намек похоже, ведь если мы есть не будем - один вариант остается, чем мы сейчас займемся.

И от мысли об этом варианте между ног сразу же сладко потягивает. Мне нехватило, я не распробовала, а перед глазами его бугристые плечи и спадающие на лоб влажные волосы, хочется, чтобы он навалился сверху, прямо сейчас.

- А я думаю надо поесть, - он выпрямляется.

Его слова перевариваю, и кажется, что хуже меня еще не оскорбляли, я ведь почти прямо предложила, но он...

- Кирилл, - вся истома из тела пропадает, как не было. Привстаю на постели. - Я не хочу есть.

- Хочешь, - он берет телефон и меню, щелкает ночником.

- А, ну конечно, ты лучше меня знаешь.

- Я не знаю, Аня. Я делаю выводы, - он садится на кровать ко мне в ноги. Открывает папку и кладет ко мне на колени. - В прошлый раз ты все забыла. Сегодня ты тоже была в клубе. Надо поесть.

- Я ничего в том клубе сделать не успела, ты пришел, - отбрасываю папку. - И вообще-то. В машине, - намекаю.

Ведь все уже было.

И я помню.

Рассматриваю кубики пресса на его животе, и хочется ногтем царапнуть слегка, и поглядеть, побегут ли по коже мурашки.

- В машине я не удержался, - Кирилл наклоняется ближе. Широкой ладонью ведет по щеке на шею, тянет меня навстречу ему. - Ты торопишься куда-то, маленькая?

Он улыбается.

Так возмутительно неотразимо, так алчно, что я сразу поплывшей дурой себя чувствую. Он сам все возьмет, когда хочет и как, ему не надо напоминать, в его глазах огонь горит, я словно раздета догола и распята перед ним, так жадно он смотрит.

Дергаюсь из его рук и хватаю меню.

- Я буду мясо, - заказываю и не вижу расплывающихся перед глазами строчек. - С соусом. Гарнир не хочу. Еще салат. И еще мартини. Со спрайтом.

Не глядя бросаю ему меню и отворачиваюсь к телевизору.

Щеки полыхают под его взглядом, и мне нисколько не легче, сознавать, что эта пытка тянуться будет, пока на кухне блюда готовят, пока нам их принесут, пока мы будем есть, я помнить буду, чем мы займемся потом.

Ведь он точно собирается повторить.

И меня не спросит.

А я отсрочки не выдержу, мне кусок в горло не полезет.

- Так, а...- Кирилл переводит взгляд на страницы меню.

И