я, наплевав на все, как в омут с головой, рывком подаюсь к нему.

- Нет, - отпинываю на пол меню.

Перебрасываю ногу через его бедра и залезаю сверху.

В свете ночника на его лице тени, взгляд из-под бровей темный.

Сижу сверху и ладонями опираюсь на его плечи, трогаю и сжимаю. Между ног упирается твердый бугор, я знаю, что это такое и тихо сглатываю, сама поверить не могу в собственную смелость.

Он молча смотрит на меня. 

Неотрывно, как под гипнозом, и медленно, словно раздумывая, одной рукой обнимает за бедра.

- Аня, - его голос еле слышный, но такую власть надо мной имеет, что я дрожу и крепче сжимаю его ногами. Он подается вперед, в губы мне говорит. - Не надо так играть.

- Почему не надо? - запрокидываю голову. С трудом выдерживаю этот блестящий взгляд, крепче сжимаю его голые плечи. Он такой взрослый, такой серьезный, такой мужественный, что у меня захватывает дух. - Двух вещей хочет настоящий мужчина - опасностей и игры, - цитирую ему то, что он мне в сообщениях отправлял. - Вот, Виконт.

- Как скажешь, Аня.

Он бросает краткий взгляд на трубку телефона.

И снова смотрит на меня, и я понимаю - я напросилась, что-то неуловимое мелькает в его глазах, и ладонь оказывается на моем горле. Рывком притягивает к себе, я даже воздуха глотнуть не успеваю, языком он затыкает мне рот.

Ерзаю и двигаюсь ближе, вплотную к горячей голой груди, вжимаюсь в него и и трепещу, меня словно облаком окутывает запахом, мужской косметики и его собственным, тяжелым, густым, это запах желания и разврата.

Он уверенно отодвигает меня, не отрываясь от губ, пальцами путает волосы и проталкивает ладонь между нами. Слышу, как вжикает ширинка. Покачиваюсь, когда он привстает вместе со мной, и шуршит ткань.

В волнении сплетаю наши языки, я жду, но все равно вздрагиваю, когда в трусики упирается член. Сквозь кружево остро его чувствую, между ног мокро все.

Кирилл снова плюхается на кровать. Пальцами накрывает промежность, по белью размазывает мое возбуждение. Отодвигает край трусиков в сторону.

Крепко держит меня. 

Что-то неразброчивое выдыхает.

И в складки упирается набухшая головка.

- Ох, - всхлипываю и царапаю его плечи. В голове все плывет, и я сама плыву будто бы, как на волнах качаюсь, пока он медленно опускает меня, ниже и ниже.

По сантиметру протакливается внутрь, собой растягивает. Словно толстый горячий прут в меня погружается, настойчиво и уверенно.

Вот-вот посыпятся искры из глаз. Отрываюсь от его губ и со стоном дышать пытаюсь, в ощущениях теряюсь, это очень хорошо, очень приятно, чувствовать, как он подчиняет себе, владеет, безраздельно и жадно.

Он сильнее сдавливает мои бедра. И до упора насаживает на себя.

Вскрикиваю.

Он замирает во мне, смотрит в глаза.

Сижу сверху, на нем, он внутри, ближе некуда. Дрожу от этой мысли, трясусь как от холода, но мне жарко, и страшно, и весело, и на лбу испарина.

В тишине слышу его дыхание, и как часы на тумбочке тикают, слабый шум в коридоре за дверью, и отголоски смеха из открытого окна.

А мы здесь, вдвоем, во вселенной одни.

Мягкий свет ночника черты его лица смазывает, меняет, плавно очерчивает губы, вырезает неровные скулы, подсвечивает небрежно спадающую на лоб челку, и кажется, что вот сейчас, такой, он настоящий, а днем лишь маска.

Он молча изучает меня в ответ.

И когда я уже на грани терпения нахожусь - начинает двигаться. За бедра приподнимает меня, и я скольжу по нему выше, туго, тесно, плотно, так медленно поднимаюсь, его рукам подчиняюсь, и стекаю обратно вниз.

- Одежда, - одними губами требует Кирилл и скатывает ткань.

Торопливо высвобождаю руки, волосы лезут в лицо и путаются, через голову стягиваю платье и дрожащими пальцами царапаю спину, с трудом справляюсь с застежкой бюстгальтера.

Бретельки падают с плеч, и белье летит на пол, к платью.

Сижу в трусиках, сдвинутых в сторону и покрываюсь мурашками. Завожу руки назад и упираюсь ладонями в его ноги. Выгибаюсь в спине.

И шумно дышу, с каждым глубоким толчком во мне, с каждым движением члена все ближе к краю оказываюсь, никак не могу распробовать, что это такое, почему меня так потряхивает, и жаром обдает лицо.

В груди тянет что-то томительное.

Громко вскрикиваю, когда он губами обхватывает сосок и втягивает в рот. Прикусывает его, по коже запуская волны удовольствия, нежусь в них, теряюсь и тону, и не сразу замечаю, что тиски на бедрах становятся жестче.

Он словно фиксирует меня на месте, и двигается, быстрее и быстрее внутри моего тела, проталкивается в меня и выходит, и с силой врезается снова.

Удержаться не могу и со стонами наваливаюсь на него, подскакиваю и падаю, со звонкими шелпками с ним сталкиваюсь и просто изнемогаю, и не понимаю ничего.

Это уже второй раз.

А я в изумлении сжимаюсь от яркой вспышки внутри, с которой лопается во мне что-то, и сотни иголочек врезаеются в кожу.

Глава 28

Отжимаю волосы в полотенце.

Стою перед зеркалом и оглядываю себя со всех сторон.

Платье за день пропахло пылью, а потом и ароматами клуба, натягивать его на чистую кожу не хочется.

Белье тоже.

На трусиках несколько мазков крови - доказательство, что я до двадцати лет как спящая красавица не жила, а где-то в башне была заперта.

Под краном быстро застирываю ткань. То и дело бросаю взгляды на свое отражение.

Мокрые волосы разбросаны по голым плечам. На груди аллеют свежие засосы. Живот впалый, урчит, я все таки очень голодная, особенно после того, что чем мы занимались с Кириллом.

И уже два раза.

Стою и краснею. Мыльными пальцами трогаю лоб.

Температуры нет. А мне так жарко, словно я у плиты с самого утра кручусь в толстом свитере.

Не могу просто.

Развешиваю трусики на сушилке для полотенец и переступаю на месте босыми ногами.

Закусываю губу.

И ощупываю целлофановую упаковку с белым махровым халатом.

Он мягкий, теплый и наверняка безразмерный, я утону в нем.

Кошусь на крючок, на котором болтается рубашка Кирилла.

И решительно сдергиваю ее.

Перед зеркалом надеваю.

Она тоже несвежая, слегка пахнет машиной, бензином, и его парфюмом. Кедр и сандал, немного трав.

С удовольствием вдыхаю этот запах и застегиваю пуговки.

Со всех сторон смотрю на себя.

Края рубашки доходят до середины бедра, а если руки поднять, то задираются...очень неприлично. Чувствую себя, как