— Да, — ответил Дронго, — умный человек и достаточно ловкийадвокат. Теперь понимаю, почему его считают лучшим.

Он прошел в ванную комнату, чтобы помыть руки.

— Ты сказал ему, что отказываешься от дальнейшегорасследования? — крикнула Джил.

— Нет, — ответил Дронго, — не сказал. — Он вытер рукиполотенцем и вышел из ванной комнаты. — Дело в том, что этот адвокат как разпоявился здесь, чтобы убедить меня завершить все мои расследования. Он считает,что они бесполезны.

— Зачем тогда они попросили тебя о помощи? — не поняла Джил.

— Я думаю, что это, возможно, расчет самого адвоката,который подтолкнул Игоря Дегтярева к таком нестандартному решению. Я нужен былне в роли расследующего детектива, а в роли известного эксперта с международнойрепутацией.

— Для чего?

— Чтобы на суде выступить свидетелем со стороны защиты. Ирассказать, как Виктор мог выстрелить в Злату в состоянии аффекта. В этомслучае все совпадает. Мое расследование, факты, собранные местнымиследователями, версия самого адвоката и самое важное — поведение материДегтяревых. Возможно, на суде она даже признается в том, что, действуя подвлиянием материнских чувств, просто выбросила оружие в окно. Что онадействительно сделала. И тогда она гарантированно освобождается от уголовнойответственности. В ее положении никто не решится осудить мать-инвалида завозможную попытку спасти своего сына. И на волне этого сочувствия Викторавтоматически получает гораздо меньший срок. Остается только убедить Виктора…

— А если это действительно он?

— Это не он, — возразил Дронго. — Если бы не этот пистолет,все было бы правильно. Но я там был и примерно знаю расстояние между двумяапартаментами. У него бы не хватило времени выстрелить, добежать доапартаментов старшего брата, бросить там оружие и вернуться обратно налестницу. А потом снова побежать в свои апартаменты. Не получается. Слишкоммного времени. И почему никто его не увидел и не услышал?

— Ты думаешь, что стрелял кто-то другой? — испугалась Джил.

— Уверен.

— Тогда давай уедем. Если это другой, то убийца еще в замке.А кто это был — женщина или мужчина?

— Ты еще спроси, как его звали, — добродушно заметил Дронго.— Я только пытаюсь выстроить цепочку своих рассуждений и доказательств. Чтобывсе проверить окончательно, мне нужно еще раз побывать в замке.

— Только не это, — возразила Джил.

— Пока я никуда не еду. Будем ждать телефонного звонка ИгоряДегтярева.

Он не успел договорить, когда раздался телефонный звонок.Джил вздрогнула. Она взглянула на Дронго.

— Ты не поедешь, — тяжело дыша, произнесла она, — ты никудабольше не поедешь.

Он подошел к телефону, снял трубку.

— Господин Дронго, — услышал он явно взволнованный голосИгоря Дегтярева, — вы можете срочно к нам приехать? Я звоню из нашего замка…

— Добрый вечер, господин Дегтярев. Я жду вашего звонка целыйдень…

— Да-да, извините. Я виноват. Вы можете приехать прямосейчас? Как можно быстрее.

— Что случилось?

— У нас опять стреляли, — выдохнул Игорь, — я просто незнаю, что мне еще подумать. Виктор уже несколько месяцев в тюрьме. А у насопять пытались убить человека.

— Кто стрелял?

— Я не знаю, — почти жалобно произнес Игорь, — в доме нетникого из посторонних. Срочно приезжайте, я вас просто умоляю…

— Хорошо. Я буду через полчаса. А в кого стреляли?

— В Нурали Халдарова. Я сам не понимаю, что происходит. Этокакой-то кошмар. Приезжайте, мы вас ждем, — он положил трубку.

— Что там случилось? — спросила Джил. — Неужели опятьстреляли?

— Да, — мрачно кивнул Дронго, — опять.

Джил прикусила губу. Взглянула на него.

— Ты никуда не поедешь, — неожиданно тихо произнесла она, —тебе нельзя туда ехать. Это полоумная семья, в которой может произойти все, чтоугодно. Я это чувствовала. Наверняка эту девушку застрелил кто-то из членовсемьи, а все свалили на неуправляемого младшего сына. И теперь опять кто-тострелял. Хватит. Я видела, как ты весь день нервничал. Ты прекрасно знаешь, чтоя никогда не вмешивалась в твои дела. Но сегодня… тебе не стоит туда ехать. Онине уважают людей, с которыми работают, они никого не уважают и не любят, дажедруг друга.

— И ты считаешь, что будет правильно, если в такой сложныймомент я откажусь от дальнейшего расследования? — спросил Дронго.

— Да, будет правильно. По отношению к таким людям у тебя неможет быть никаких моральных обязательств, — твердо сказала Джил.

— Тогда я не поеду, — он взглянул на нее и уселся на стулрядом с телефоном.

Она подошла к нему. Молчание длилось несколько секунд. Онаприсела рядом, на соседний стул.

— Ты помнишь, как мы познакомились? — неожиданно спросилаДжил. — Я тогда тобой восхищалась. Мне казалось, что ты лучше других, умнее,благороднее.

— Я изменился?

— Нет. Просто я только сейчас поняла, что ты не способенменяться. Ты всегда будешь таким, каким был тогда. Умным и сильным. Но упрямыми своенравным. Ты ведь все равно поедешь в этот проклятый замок и обязательнонайдешь того, кто стрелял. И тебя не остановит никто в этом мире. Ни одинчеловек. Есть такие люди, которых просто невозможно остановить…

— Разве это плохо?

— Для меня, наверно, да. Для остальных — не знаю. Может, ихорошо. Ты ощущаешь в себе эти силы — помогать другим.

— Если все так серьезно, я не поеду. Твое душевноеравновесие для меня важнее всего остального в мире.

— Поедешь, — возразила она, — для меня тоже твое состояниеважнее всего. И ты будешь чувствовать себя плохо, если сейчас не поедешь туда.Ты потом никогда себе этого не простишь. Я была не права. Поезжай.

— Теперь буду чувствовать себя подлецом по отношению к тебе.Оставил тебя одну в отеле волноваться.

— Ничего, — улыбнулась Джил, — в любом случае не подлецом.Я, кажется, впервые сорвалась. И знаешь почему? Мне не нравится, как ониотносятся к тебе. Слишком неуважительно. И поэтому я их так невзлюбила.

— Ты же сама говоришь, что они не любят друг друга, —напомнил Дронго, — почему они обязаны любить меня больше, чем самих себя? Ивообще, не нужно так много говорить об этой семье. Знаешь, как сказал однаждыЭйзенхауэр? «Не думайте ни минуты о людях, которые вам неприятны».