с улыбкой пожаловал оскудевшему деньгами Ги две тысячи марок, а также двадцать кубков из своей сокровищницы, в том числе два золотых.

Затем он пригласил всех на свою свадьбу, намеченную на следующий день.

Ричард женился на Беренгарии в воскресенье, двенадцатого мая лета Господня 1191-го. Венчание состоялось в самой большой церкви Лимасола. В храм набилось столько народа, что и мышь не протиснулась бы. Однако я, как придворный рыцарь, мог рассчитывать на место в первых рядах, откуда хорошо было видно короля и его невесту. Обвенчал молодых Николас, епископ Ле-Манский.

Я, однако, смотрел только на Джоанну, стоявшую совсем близко. Раз или два я замечал ее взгляды, украдкой брошенные в мою сторону. Она ничем не показала, что знает меня, но сердце мое ликовало.

Де Бетюн толкнул меня локтем в бок.

Я сердито посмотрел на него.

— Не пялься, — прошипел он. — Хочешь, чтобы кто-нибудь заметил? Фиц-Алдельм, например?

Опомнившись — мой враг стоял неподалеку, за моей спиной, — я кивком поблагодарил де Бетюна.

— Если намерен продолжать, будь осторожен, — посоветовал он. — Какой-нибудь маленькой пташке не составит труда прочирикать в ухо Ричарду.

Я снова кивнул, радуясь, что у меня есть такой друг.

Когда венчание закончилось, состоялась еще одна церемония. Жан, епископ Эвре, короновал Беренгарию как королеву Англии. Ричард подарил невесте щедрый надел, включая все права на земли в Гаскони к югу от реки Гаронна. Насчет этих владений, граничивших с королевством ее отца, король договорился при встрече с Санчо.

Затем начались празднества. Всех поваров на пятьдесят миль вокруг свезли в Лимасол, чтобы приготовить роскошный пир, ожидавший нас в главном зале дворца. То была долгая ночь, полная музыки и веселья и увенчавшаяся минуткой, которую мне удалось провести наедине с Джоанной. Когда она отлучилась по нужде, я перешел к действию. В уборную можно было попасть по короткому коридору, примыкавшему к дальнему концу зала. Выждав после ее ухода, я как бы невзначай направился туда и застал одну из ее придворных дам на страже у входа. Хотя мы видели друг друга прежде, она напряглась при моем приближении.

Я заколебался. Разумнее всего было бы уйти прочь. Идя дальше, я рисковал всем.

Я подумал о верховой прогулке, о которой говорила Джоанна. Прогулка вполне могла оказаться приятной, но едва ли я смог бы улучить время для разговора наедине.

— Я Руфус, один из рыцарей короля, — сказал я, двинувшись вперед. — Королева хотела меня видеть.

Доброжелательное обычно лицо дамы стало строгим.

— Здесь?

— Да. Будьте любезны.

Я решительно отстранил ее и вышел в коридор.

Не обращая внимания на сдавленное требование немедленно остановиться, я проделал десять шагов, отделявших меня от входа в уборную. Тут отвага изменила мне: я не мог придумать веской причины, чтобы нарушить уединение Джоанны. Вмешалась судьба. Поднялась щеколда, скрипнули петли, сердце подпрыгнуло в груди.

За мной бежала придворная дама Джоанны, отчаянно шепча, чтобы я уходил.

Джоанна открыла дверь и увидела меня. На ее лице проступило удивление.

— Руфус?

— Прошу прощения, госпожа. Мне нужно поговорить с вами.

Мои слова повисли в воздухе. Взгляды наши встретились. Фрейлину за спиной я больше не слышал.

— Жди там, — сказала ей Джоанна, указав на дальний конец коридора. — Никого не впускай.

Сделав удивленный и не вполне одобрительный кивок, дама подчинилась.

Джоанна взяла меня за руку, ввела в освещенную свечой уборную, закрыла дверь.

— Неподобающее место для беседы с королевой, — сказала она, но при этом улыбалась.

Я молчал, только смотрел.

— Так в чем дело?

Голос ее звучал хрипловато.

— Вы — ангел, сошедший на землю, клянусь!

Она уже открыла рот, чтобы ответить, но я сделал шаг вперед и поцеловал ее. Джоанна ответила на ласку с пылом, не уступавшим моему, и я заключил ее в объятия.

Она вырвалась — слишком быстро.

— Мне нужно возвращаться в зал.

Я поцеловал ее снова, а королева, вплетя пальцы в мои волосы, притянула меня к себе. Я мог бы стоять так вечно.

Но она снова отстранилась.

— Руфус…

Дыхание ее было сбивчивым.

Я посмотрел ей в глаза и коснулся ее губ своими.

— Джоанна? — отважился спросить я.

— Кто-нибудь может заметить, что я долго отсутствую. Нельзя, чтобы нас застали, особенно здесь.

Голос разума отрезвил меня.

— Разумеется.

Поправив воротник, Джоанна положила руку на щеколду.

— Прежде чем выйти, досчитай до ста.

— Хорошо.

Я прильнул к ней, чтобы сорвать еще один поцелуй, и она не отпрянула.

— Мне пора, Фердия.

Бросив игривый взгляд, от которого у меня задрожали колени, королева открыла дверь.

— Когда я увижу вас снова?

— Не знаю.

Она вышла в коридор.

Сердце у меня упало. Я прильнул к щели, отчаянно желая, чтобы эта встреча не закончилась вот так.

Джоанна обернулась:

— Я найду способ.

Господи Иисусе! В тот миг я готов был выйти против любого воина Саладина и не усомнился бы в победе.

Казалось, война с Исааком закончилась. Вскоре после продлившихся несколько дней свадебных празднеств император предложил Ричарду переговоры. При посредничестве Гарнье Наблусского, великого магистра ордена госпитальеров, они встретились в саду со смоковницами, разбитом между берегом и дорогой на Лимасол. Ни одно из требований короля не казалось Исааку чрезмерным. Он поклялся отправиться вместе с ним в Утремер, взяв с собой пятьсот рыцарей. В доказательство его доброй воли во всех кипрских замках размещались английские гарнизоны. Кроме того, в сундуки Ричарда перекочевывали три с половиной тысячи марок. Ему даже дали право выдать дочь Исаака Беатрису за того из королей, кого он сочтет подходящим. Несмотря на столь высокую цену, Исаак, узколицый и длинноносый, выглядел веселым и довольным. Он обменялся с королем поцелуем мира и согласился отужинать с ним. Были возведены шатры, прибыли повозки с поварами и всем необходимым для пиршества.

Однако все это оказалось уловкой. Под покровом ночи Исаак и его свита сели на коней и ускакали. Обман раскрылся только поутру. Ричард не огорчился, более того, возликовал.

— Нарушив клятву, этот болван сыграл мне на руку, — объявил он за завтраком, собранным из остатков угощения. — Теперь у меня есть повод забрать весь остров.

Несколько дней спустя мы взяли город Фамагуста, в восьмидесяти милях от Лимасола, если следовать вдоль извилистого берега. Собственно говоря, брать его не пришлось: город был покинут, не считая горсти стариков, слишком слабых или не желавших бежать. Исаак давно ускакал прочь на своем великолепном скакуне по кличке Фовель. Лежащая в глубине острова Никосия стала следующей нашей целью. Мы были вынуждены задержаться на длительное время, чтобы закупить провизию для долгого марша по пыльным дорогам.

На