Водитель не слышит, он смотрит на дорогу, пришлепывает ладонью по рулю.

– Простите!

Нет, не слышит. Женя трогает его плечо и вжимается в сиденье, когда водитель от неожиданности вздрагивает. Машина виляет.

– А, чтоб тебя! Ты что меня пугаешь? Въебемся же!

– Сделайте потише музыку, пожалуйста!

– Что?!

– Потише! Музыку!

– Блядь, и ради этого пугать… – Он делает музыку чуть тише. – Думать надо, ясно тебе?

– Простите, – отвечает Женя и прикладывает мобильник к уху. Просить сделать еще тише Женя не решается. Вроде бы слышно и так, просто надо заткнуть одно ухо.

– Завтра в двенадцать у загса, помнишь? – говорит во второе ухо мама. – И смотри, у нас дожди зарядили, возьми с собой зонтик.

– Мам, я уже в такси, в аэропорт еду.

– А где ты будешь жить?

Женя называет гостиницу недалеко от Измайловского парка и закрытого Черкизовского рынка.

– Не знаю такой. Она точно хорошая?

– Наверное.

– В том районе рынки одни. – Это уже папа. – Надо было отзывы читать, перед тем как бронировать.

– Я почитала, – отвечает Женя.

– Да что ты почитала там… – И Женя ясно представляет, как папа машет рукой. – На сайтах у них всегда отзывы хорошие, сами себе строчат.

– Я почитала на другом сайте, где настоящие люди оставляют отзывы, пап. Там хорошая гостиница, мне кажется.

– Кажется ей, – хмыкает папа, но возразить больше нечего.

В аэропорту хочется открыть «ВКонтакте» и снова подглядеть за ним, за ними. Собирается ли тот-кто-понял-бы на свадьбу? Берет ли с собой Полину? Телефон жжет пальцы. Женя не выдерживает после досмотра, уже у выхода на посадку. Руки сами набирают код разблокировки, ищут Запретную Страницу. Но у того-кто-понял-бы и у Полины все по-прежнему.

Владислав не объявился – пропал с радаров еще после кино. Женя этим не расстроена, ей просто скучно.

Амин будто чует ее скуку, сообщает, что только что видел возле ГУМа похожую на Женю девушку. Какая-то детская часть ворочается внутри, отзывается, смутно радуется розовому дыму.

Не пиши мне больше, хорошо? – отправляет Женя, переводит телефон в авиарежим, и автобус везет ее через поле к месту 13К, тому, что у иллюминатора. Снова вспоминаются обломки на поле в Ростовской области, смятые машины у «Рижской», красные вагоны на станции «Лубянка» – вывернутые двери, горелое раздутое нутро, Женя следит за каждым подобным случаем, ищет подробности в сети, слышит гудение структуры, но далеко.

Она держит наготове бумажный пакет, и соседка на него косится – никому не хочется, чтобы рядом с ним блевали. Но когда самолет взлетает, Женю все-таки тошнит. Соседка торопливо выкручивает вентилятор на полную и вызывает стюардессу.

В загс Женя опаздывает – формально потому, что сперва забежала в гости к Дианке с Колей, и тех трех часов, проведенных с кофе и в разговорах, было катастрофически мало. После Женя долго думала, что подарить, и обошла половину магазинов в центре, потом просто купила конверт для купюр. Очень было страшно, что она выйдет из такси, и тут все как обернутся, посмотрят на нее вот так, не поздороваются даже. И выйдет из толпы Илья под руку с нейробиологом Полиной Шумейко и тоже посмотрит на нее вот так, как на долбанутую. Или начнут смеяться, все. А тетя Мила подлетит, ударит, крикнет «извращенка!» на весь зал, и гости встанут полукругом и будут смотреть на это молча, соглашаться с каждой пощечиной, потому что заслужила, извращенка.

Но на самом деле выходит проще: никто Жениного появления даже не замечает. Только мама с папой обнимают и целуют в лоб. Даша – потрясающе красивая, в белом платье – сдержанно принимает поздравления. За ее руку цепляется бледный мальчик с узким мышиным личиком, наверное, тот самый Глеб. Даша все время сбрасывает его пальцы с предплечья, будто боится, что они испачкают кружевной рукав, продолжает принимать поздравления, следит за женихом.

Жених у нее капитан полиции. Крепко сбитый, с квадратной крепкой челюстью, не очень высокий, похожий на стаффордшира и сам по себе такой же резкий. Он много шутит (в основном про глупых баб), громко смеется, подливает шампанское тете Миле, сам пьет водку.

Ильи не видно.

Потом мама начинает водить Женю в собравшейся толпе гостей кругами, представляя некоторым родственникам. Родственники узнают Женю не сразу, очень удивляются. Ты отощала, качают головами. Хотя она в нормальном весе, все в порядке с ней. Лет семь назад для них она была «крепенькой», сбросить бы пару кило, и вообще будет класс.

Потом они едут к Москве-реке, к причалам, грузятся на теплоход. Женя тонет каблуками в красном ворсе ковролина в банкетном зале. Садится подальше, в угол. Рядом колышется гроздь золотых шаров, закрывает ее от бо́льшей части зала, что в общем-то неплохо.

– Исхудала совсем. Щеки ввалились, – замечает Эльвира Анатольевна, мамина дальняя родственница из Тамбова.

Эльвире Анатольевне под шестьдесят, она работала бухгалтером на производстве, недавно вышла на пенсию. Ее замучили совсем, и на работе, и дома дел невпроворот, то ЖЭК, то счетчики установи, здоровье тоже швах, пошла к терапевту, а ты попробуй высиди у терапевта, попади к нему, туда теперь надо электронно записываться, а как я электронно, у меня компьютера дома нет, я в этом и не понимаю ничего, не думают совсем о пожилых. Обо всем этом Эльвира Анатольевна рассказывает Жене в первые полчаса, ровно до жюльена в крохотной кастрюльке, на который она прерывается. Пожилой Эльвиру Анатольевну совсем не назовешь: она бодра, резка, речь ее быстра и громка, и кудельки волос сиреневого цвета тоже упруги и бодры. По сравнению с ней Женя – серая немощь. Она тоже ест, хоть и не хочет, – ковыряет в сливочном соусе вилкой, вылавливает грибы.

– А ты же из Владивостока прилетела?

– Да. – Женя выискивает взглядом знакомый коротко стриженный затылок. Но его пока нет. Может, еще не приехал или – Женя надеется и одновременно горюет – не приедет совсем, остался в Волгограде.

– Далеко. Чё, поближе работу не нашла?

– Мне нравится там. Город красивый, море, я на берегу живу и…

– Передай хлебушка. Ага, белого, да… А я никогда не была во Владивостоке. Сын гонял туда, когда в институте учился. Ты представляешь? Уехал, не звонит, я вся на нервах, куда пропал, думаю. Эти дети… – Эльвира Анатольевна запивает жюльен вином. – У тебя-то появились?

Женя качает головой, тоже берет бокал с вином. Один. Главное, не опьянеть, а то разговоров не оберешься.

Начинается музыка, топот-танцы на импровизированном танцполе в круге столов, но Жене плясать не хочется. От пары глотков, джетлага и усталости она отяжелела, вросла в стул. Надо бы поесть, но на ночь – калории, вот это все.

– А жених есть? Смотри, молодых девок вон сколько. Ты-то сама не молодеешь, тут ждать нечего. У подруги моей дочка, тридцать пять лет, тоже бухгалтером работает, как я, так вот, дочка эта до сих пор одна и говорит: я замуж не хочу, куда мне торопиться, надо для себя пожить.