Мне же его нерешительность, растерянность были только на руку. Потому что к этому разговору я готовой себя не ощущала. Больше того, я намеревалась спихнуть всю ответственность на Амбер, честно поведав ей о своей истинной роли в этой истории.

И этот шанс мне представился.

— Мы оба были воспитанниками Дома Покинутых, но наши пути разошлись, когда я поступила в академию. Если это все, о чем вы хотели спросить, то я вас не задерживаю. Сегодня тяжелый день, и я очень устала.

Старшая Сестра была бы невероятно довольна моими успехами. Проговорив все это с высоко поднятой головой, я не дрогнула ни на мгновение. Голос мой был твердым и размеренным, а спина ровной, как и полагалось треклятым этикетом.

Учтиво склонив голову, мужчина признал мое право на уединение и откланялся, но не успела я выдохнуть, как к нашей веселой компании подошел слуга. Небольшая записка была передана в руки ничего не понимающей Бет. Та, в свою очередь, вручила ее Риколе, которая скорее по инерции передала клочок бумаги Энаро. А вот он уже отдал его Истолу.

Вся четверка стояла в тронном зале, окружая меня, но при этом располагаясь чуточку дальше — в шаге.

Изучив абсолютно белый листок с обеих сторон, тот, кто все еще считал себя моим женихом, с недобрым прищуром оценил мою протянутую руку. В отличие от него я уже знала, кому принадлежала записка. Лугстар-старший хоть и стоял в отдалении — все собравшиеся ожидали начала ритуала погребения, — но в мою сторону нет-нет да и посматривал.

Отобрав листок, я прочитала проявившиеся строчки. Встреча с естией была назначена на сегодня.

Меня бросило в жар. Паника взялась словно из ниоткуда, но в то же время я прекрасно осознавала причины ее появления. Я была не готова к этой встрече. По крайней мере, не рассчитывала увидеться с Амбер так скоро.

В записке значилось, что портал для меня откроется к определенному часу в переулке «Трех Ветров».

— Мне нужно отправить ответ, — попросила я, обратившись к Истолу.

Слугу он позвал далеко не сразу. Прежде в воспитательных целях пытался просверлить во мне дырку взглядом, взывая к моей совести, но мы оба понимали, что вслух о содержимом записки я говорить не стану.

Слишком много лишних ушей.

Ответив отказом, измарав листок чернилами, я попросила перенести день встречи. Мне требовалось хотя бы несколько дней, чтобы для самой себя определить, как именно и о чем я стану говорить с женщиной, но Лугстар-старший не дал мне даже лишнего часа.

Еще одна “пустая” записка перекочевала мне в руки. В ней говорилось, что отменять встречу уже поздно. Отец Ионтина поведал естии о том, что нашел ее дочь, и обещал привести девушку этим же вечером.

Мой отрицательный ответ он категорически отказывался принимать. Удивительно, но это меня задело. Будь я просто астой Павлицией Бендант, девушкой без рода и племени, и я бы привычно закрыла глаза на подобное неприкрытое пренебрежение.

Но правда в том, что галеций Астер Лугстар и понятия не имел, что я не та, за кого себя вынужденно выдаю. Он считал, что ему позволено ставить условия наследной дайне этих земель, будущей естии, пусть этого никогда и не случится.

Он явно перепутал меня с почившим властителем, за что мужчину следовало наказать. Его за многое следовало наказать, если я права в своих умозаключениях. Цена за пленение естии — лишение магических способностей и каменоломни — казалась мне более чем справедливой.

— Ваше Благородие, пора начинать церемонию, — вырвал Истол меня из безрадостных мыслей, пряча в карман плаща фляжку, к которой прикладывался.

Дав себе еще миг, я поднялась, освобождая трон, и бальный зал тут же наполнился тишиной. Она сопровождала меня вместе с любопытными взглядами до тех пор, пока я не вышла в холл. На шаг и два от меня следовали Истол и Энаро, Бет и Рикола, и уже за ними маги воздуха перемещали стеклянный гроб.

Через всю столицу нам предстояло пронести его, пройти вместе с ним, дав людям попрощаться со своим правителем, и вернуться обратно во дворец, чтобы навсегда замуровать его тело в стену дворцового склепа.

Не того, где были захоронены представители рода Эллес. На то, чтобы быть похороненным там, почивший естий не имел никаких прав, что при жизни его, несомненно, расстраивало, раз для себя он выстроил отдельную, украшенную золотом и драгоценными камнями гробницу.

Вероятно, красиво жить ему хотелось даже после смерти.

— Устала? — спросил меня Истол, а в его взгляде отразилось четко выраженное беспокойство.

К тому часу, как мы вернулись обратно во дворец и все-таки завершили ритуал, я выглядела не лучше мужчины. Шествие по улицам Абтгейца выпило из меня все силы, и все, что я могла, — это упасть в кресло у камина в голубой гостиной и принять из рук куратора стакан с горячим пряным отваром.

До встречи с галецием Лугстаром у меня в запасе оставалось еще два часа, но казалось, что время уже позднее. Такое впечатление создавалось из-за метели, что разыгралась за окном, и темно-серых туч, что неожиданно нагрянули в столицу, затягивая небо, принося с собой холод.

Зима уходить никак не желала, решив напоследок омрачить этот и без того непростой день.

Правда, насколько он непростой, я даже сама еще не подозревала.

— Устала, — согласилась я, на миг прикрывая веки. — Через час мне нужно будет покинуть дворец и…

Стук в дверь раздался несколько неожиданно. Замолчав, прервав себя на полуслове, я взглянула на Истола, но и он, судя по всему, в этот час никого не ждал.

Получив разрешение войти, на пороге гостиной появился запыхавшийся гвардеец.

— Что случилось? — спросил куратор требовательно, как умели только люди, облеченные властью.

Но ответил мужчина не ему. Позволив себе на миг посмотреть на меня, он воскликнул, преисполненный радостью, важностью момента:

— Ваше Благородие, убийца естийя найден!

Несколько томительно долгих минут я так и продолжала сидеть в кресле. Не вздрогнула даже тогда, когда стакан с горячим отваром выскользнул из моих пальцев и разбился, разлетелся на десятки осколков, неминуемо встретившись с полом.

Где-то глубоко в душе я искренне надеялась, что Бернанта не поймают, что он успеет сбежать, скрыться до того, как ищейки из управления возьмут его след, но реальность, как и всегда, оказалась сурова и беспощадна.

Медленно поднявшись, почти не чувствуя собственных ног, я взглянула на Истола в поисках поддержки. Он был в курсе всего произошедшего, а потому хорошо понимал, что казнить своего друга я не дам. Только мы с куратором могли помочь Берни сбежать, но как, я еще даже сама не представляла.

— Где его держат? — поинтересовалась я сухо, прилагая неимоверные усилия, чтобы погасить танцующее под кожей пламя.

— Он ждет допроса в казематах управления по особо важным делам, — отчеканил гвардеец, изменившись в лице, словно бы почувствовав ту грозу, что черным пятном повисла в комнате.