— его крепко приложили о скамью в столовой. Костяшки левой руки саднили, хотя это в конечном счете было причиной его гордости.

Он не помнил подробностей драки — разве только с чего началось. Она продлилась не более двух минут — как раз столько, чтобы кто-то оттащил его от остальных и отвел под конвоем в медпункт. Он провел там ночь, а утро началось с визита генерала Байгара, который не раз повторил слово «разочаровал».

Горлан, как сказал Байгар, был нужен на оперативном совещании, потому его не проинформировали о поведении Намира, за что тот был благодарен.

Потому с разрешения медиков Намиру было дано самое унизительное поручение, которое только смог придумать в наказание генерал. Он все утро таскал упаковочные ящики — иногда при помощи гравитранспортера, но чаще без него — из отсека ангара внутрь базы «Эхо». Передвигаться приходилось мелкими шажками, чтобы не поскользнуться на льду. Дроиды ангара показывали ему, куда идти, и он почти не говорил ни с единым живым существом.

Намира это не угнетало. Бывала работа и похуже.

Капитан какого-то повстанческого корабля обратил на Намира внимание, когда тот взвалил на плечо канистру бакты и прошел под посадочной опорой грузовика. Взгляд капитана был враждебным, в нем читались подозрительность и недовольство присутствием чужака в его епархии.

— Что с вами случилось? — спросил он, ковыряясь в одном из отсеков трапа и вытаскивая оттуда обгорелую и оплавленную проводку. В голосе его не было никакого участия. Под его взглядом переносица Намира запульсировала болью.

Сержант глянул на него. Коричневые волосы, светлая кожа, лет на десять старше Намира. Знаков различия на нем не было, но это обычное дело для экипажей кораблей в отличие от постоянного персонала базы.

— Знаете мордоворотов из спецназа? — невозмутимо спросил Намир. — Оказывается, они относятся к этому Восстанию реально серьезно.

Слегка улыбнувшись, капитан покачал головой и вернулся к ремонту.

К полудню Намиру начало нравиться отвечать руганью на требования дроидов. Механические помощники выражали недовольство, но им приходилось терпеть словесные оскорбления — это странным образом удовлетворяло Намира. К вечеру, когда он умудрился разгрузить большую часть дневной поставки, дроиды направили Намира на базу, чтобы перенести в ангар предназначенные к погрузке припасы и ремонтное оборудование. Сержант не был уверен, месть ли это дроидов или наказание от генерала.

Дополнительная работа не тяготила его. Здесь ему было лучше всего, и он не желал возвращаться в столовку или спать в казармах вместе с персоналом базы. Он решил поспать в челноке Сумеречной, хоть это и казалось ему трусостью, словно он стыдится своего поступка.

Намир второй раз столкнулся с капитаном, перетаскивая ящик с какими-то запчастями, предназначенными для его грузовика. Он не знал, для чего они нужны, но когда поднялся на корабль, капитан, разбиравший потолочную панель, что-то проворчал и указал на пол.

Намир поставил ящик. Капитан сел на корточки и, порывшись среди разных проводов, прутов и цилиндров, извлек маленький золотистый диск.

— Не подержите? — спросил он, указав на вспомогательную панель в потолочном перекрытии.

Сержанту пришлось встать на цыпочки. Капитан начал ввинчивать диск в гнездо, не обращая внимания на шипение, исходящее из панели. Намир был рад, что замерзшие руки наконец-то в тепле.

— И с кем вы так повздорили? — спросил капитан, не отрываясь от работы.

— С Криндалом, — ответил Намир. — Фамилии не знаю. А может, имени.

— Он это заслужил?

Намир в ответ лишь пожал плечами:

— Мне хочется думать, что мы оба заслужили.

Намир ни о чем не спрашивал капитана, даже когда работа затянулась на десять, двадцать, тридцать минут. Когда же сержант спросил его об экипаже, тот лишь покачал головой.

— У них другие дела, — сказал он. — Не спрашивайте.

Когда наконец работа была закончена — или когда капитан сдался, — он достал бутылку кореллианского виски и уселся на трап. Намир счел это за безмолвное приглашение, и с того момента их разговор, подогретый выпивкой, потек извилистым путем. Капитан жаловался на свой корабль и рассказывал невероятные, приправленные матерщиной байки о том, как грузовик получил повреждения. Намир в подробностях описал, как он попал сегодня на разгрузку.

Когда он закончил описывать драку в столовой, капитан помотал головой и мягко, насмешливо упрекнул его:

— Нельзя говорить таким людям напрямую, что они обречены. Как только доходит до этого, я ухожу в сторону.

— Ты наемник? — спросил Намир.

— Что-то вроде.

— Небось частенько тянет набить морду таким товарищам…

Капитан рассмеялся:

— Я не кусаю руку, которая меня кормит. И не ввязываюсь в драку, в которой не могу победить.

— Я мог победить, — сказал Намир.

— Тогда ты явно не слишком старался. — Капитан осклабился и глотнул виски, затем передал бутылку Намиру.

Выпивка оказалась так себе, в чем оба согласились после первого глотка, но была крепкой, и, как подозревал Намир, это единственное пойло такого типа на Хоте.

— В любом случае ты слишком молод, чтобы быть таким циником, — сказал капитан. — Как ты вообще сюда попал при таком настрое?

— Долгая история, — ответил Намир. — Вроде как случайно. Но в любом случае не ради этого «общего дела».

— Понял, — сказал капитан.

Некоторое время они пили молча, потом капитан заговорил. Голос его стал тише, язык чуть заплетался. С наступлением ночи освещение в ангаре потускнело, и холод проникал даже сквозь закрытые двери.

— Помнишь, как взорвалась боевая станция?

— Это было еще до меня, — сказал Намир. — Но я об этом слышал.

Капитан кивнул:

— После этого — я поначалу и не заметил — некоторое время казалось, что мы действительно можем закончить эту войну. Смотришь на убитых ребят… Если задуматься, то в этом нет никакого смысла, но нам казалось, что мы к чему-то идем.

— Все они выглядят одинаково, — ответил Намир. — Новобранцы.

— Не только новобранцы, —