– Да уж! Вы меня режете прямо по живому, нисколько со мной не считаетесь, – замотала головой Глаша.

– Прости, но я в последнее время почти в каждой женщине вижу убийцу.

– Все правильно. Думаю, что и я бы на твоем месте чувствовала то же самое. Главное, что я – не убийца. Хотя у меня нет алиби. И мое присутствие в тот день, когда убили вашего доктора, в городе – хороший повод подозревать именно меня. И что теперь делать?

– Сиди спокойно и постарайся не пить, – посоветовала Арина.

– А байку про сестру-алкоголичку ты выдумала?

– Нет. И знакомства у меня в той клинике хорошие. Это чистая правда. Я дам тебе сейчас свою визитку.

Пока Арина вписывала в визитную карточку дополнительные координаты, Рита позвонила Марку:

– Марк, как дела? Ты звонил соседке, выяснил, кто проводил время в квартире Караваева в его отсутствие?

Мира, услышав такое, широко раскрыла глаза и уставилась на Риту:

– Что ты сказала?!

Рита приложила палец к губам и продолжала слушать Марка.

– Не может быть! Это было бы слишком просто. И что? Ты сейчас едешь к ней? А… за ней? Вы следите за ней? Марк, что ты такое говоришь? Вы уже подъезжаете к дому? Невероятно! Обещай мне, что позвонишь сразу же, как только что-то выяснится. Целую!

Она отключила телефон. Мира прожигала ее взглядом.

– И ты, подружка, молчала? Знала, кто бывает в квартире…

– Успокойся, Мира. Я сейчас все объясню. Как я могла говорить тебе то, в чем мы не были уверены? Не всем соседям можно верить.

– Кто? Кто бывал в Диминой квартире, когда его там не было?! – набросилась на нее Мира.

– Не поверишь, но это – Лида! Наша Лида, племянница Шкребец.

– Лида?! Да, ты права, это слишком просто, чтобы оказаться правдой, – разочарованно протянула Мира.

– Марк со своим помощником сейчас следят за ней, и она – ты только не удивляйся – идет именно туда, в ваш дом. Марк сказал, что она вошла в подъезд.

– Я ничего не понимаю!

– Я тоже.

– Девочки, а кто у нас Лида? – поинтересовалась Гортензия.

Как бы ни сомневался Марк в показаниях чрезмерно активной и словоохотливой женщины по имени Тамара Петровна, соседки Караваева, приятельницы Шкребец, ее слова о том, что квартирой пользовалась племянница Ольги Ивановны Лида, готовы были подтвердиться с минуты на минуту.

Побеседовав с соседкой и внимательно выслушав ее показания, касающиеся вызывающего поведения родственницы домработницы, Марк с Локотковым, поблагодарив законопослушную женщину, уже отъехали от дома, когда раздался телефонный звонок. Он снова услышал знакомый голос.

– Я вижу ее, – шептала в трубку Тамара Петровна, – Лиду! Вот стою сейчас у окна и вижу, как она пересекает улицу и направляется к нашему дому. Это ее обычный маршрут – от трамвайной остановки, через бульвар и в наш двор. Так что советую вам возвратиться и самим убедиться в том, что я говорю чистую правду! Поверьте мне, я не держу зла на Ольгу Ивановну, больше того, я в данной ситуации беспокоюсь именно о ней – а вдруг на нее падет подозрение в убийствах всех этих людей? Господи, она так быстро идет! Разве можно беременным женщинам так быстро бегать через дорогу? Дурочка!

– Лева, поворачивай, – приказал Марк. – Может, и на самом деле эта особа имеет отношение к преступлениям? Тем более что ей-то ничего не стоило взять у тетки ключи и сделать копии. Но уж слишком все просто! Да и зачем ей сейчас так подставляться и идти в этот дом? Если она – убийца, не логичнее ли ей сидеть, как мышке, и не высовываться, тем более не дать себя увидеть в декорациях совершенного ею преступления?

– Да их, баб, не поймешь! – в сердцах воскликнул Лева. – Но ты прав, что-то здесь не так. И я не удивлюсь, если окажется, что именно соседка кого-то покрывает и старается свалить все на Лиду.

Машина стремительно въехала во двор, Марк вышел, посмотрел наверх, на окна, и не ошибся – Тамара Петровна, свесившись из своего кухонного окна, делала ему знаки: мол, Лида только что зашла в подъезд.

Марк приказал Локоткову подниматься по лестнице, а сам на лифте поехал на шестой этаж, где находилась квартира Караваева. Двери раскрылись, он выглянул из лифта и тотчас услышал голоса на площадке седьмого этажа: женский и мужской. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы взлететь на два пролета вверх и успеть увидеть спину женщины, предположительно Лиды. И практически следом за ним, тяжело дыша и что-то про себя приговаривая, поднялась соседка Тамара Петровна.

– Странно, – прошептала она ему почти в ухо, обдавая Марка кислым старческим духом. – Она почему-то поднялась сюда!

– Кто здесь живет? – также шепотом, отстраняясь от нее, спросил Марк.

– Рома, – коротко ответила соседка.

– Какой еще Рома? Кто он такой? Они что, знакомы с Лидой?

– Понятия не имею, – хлопала глазами растерянная соседка.

– Сколько ему лет-то?

– Двадцать три или двадцать четыре, точно не знаю, Тубелис Роман, он студент. Хороший мальчик. И что, она вошла вот в эту дверь?

– Ну да.

– Странно, – повторила соседка. – Что ей здесь делать?

Марк предложил спуститься и дождаться, пока Лида не выйдет от Тубелиса.

– Так, может, Тамара Петровна, вы все-таки что-то напутали и Лида бывала не в квартире Караваевых, а здесь, у Тубелиса?

– Может, она, конечно, и бывала у Романа, это их дело. Но я собственными глазами видела, как она заходит к Дмитрию, точнее, в его квартиру, как уверенно открывает многочисленные замки. Я следила за ней, не скрою, через глазок, и мне было видно все, особенно – выражение ее лица. И могу сказать, что она нервничала, это точно. Словно воровка.

– Вы разговаривали об этом с Ольгой Ивановной? Ведь вы с ней, как я понимаю, были в приятельских отношениях?

– Понимаете, я все ждала, что это дело будет раскрыто, и тогда мне не понадобится трепать нервы Ольге Ивановне. Но время шло, новостей никаких не поступало, а весь дом гудит об убийстве этого стоматолога. Вот я и подумала: а что, если все-таки здесь замешана Лида? Вот люди говорят, что у нее все хорошо, она замужем и все такое, беременна. А мне почему-то кажется, что она не любит своего мужа!

– И почему же вам это кажется?

– Да потому, что он очень богат, понимаете? А Лида всегда жила трудно, часто одалживалась у своей тетки.

– Тихо, – Марк приказал Тамаре Петровне вернуться к себе, а сам приподнялся на несколько ступеней, чтобы удостовериться, что на седьмом этаже открылась дверь.

– Все, Рома, – услышал он тихий женский голос, после чего взвыл больным зверем проснувшийся лифт и кабина с шестого тяжело поднялась на седьмой этаж.