– Но каким образом?

– Мама присмотрела мне дом. Загородный дом, и я должна поехать и увидеть его. Это срочно и это правда. А мы прокатимся туда, где живет Гуля, и будем искать этот дом там, даже если он в другом конце пригорода. Главное – познакомиться с этой девушкой, вызвать ее на разговор.

Караваев охотно продиктовал и адрес, и телефон Гортензии. И предупредил, что она – девушка пьющая, резкая, вульгарная, грубая, но в то же самое время с ней можно договориться.

Мира, немного успокоившись, даже поела.

– Ну что, поехали? – Арина уложила в пакет остатки еды. – На всякий случай. Может, Гулю угостим!

– Ну почему все это произошло именно со мной? – сокрушалась Мира уже в машине.

Арина знала район на Волге, где жила Гуля, и где-то там, неподалеку, к счастью, проходила дорога на Пристанное, поселок, где продавался (или уже не продавался) дом.

Когда они выехали из города и перед ними раскинулось гладкое, ровное полотно нового моста через Волгу, Рита позвонила Марку.

– Марк, мы едем смотреть дом, помнишь, я говорила тебе? А что у тебя? Узнали, кому принадлежит номер телефона, который Пьянкова обнаружила на стене? Что? Кому-кому? Югановой Надежде Викторовне? Кто это такая? Пьянкова ее знает? Что? Не может этого быть! И?.. И ты до сих пор молчал и мне не звонил? Ничего себе! Хорошо, я перезвоню.

Рита повернулась к Мире.

– Кажется, становится «теплее». Твой Концовник… Понятное дело, что у них в доме ты не могла найти ничего такого, что свидетельствовало бы о связи доктора с убийцей, назначившей ему встречу на вашей квартире, все-таки он был женат. Ты говорила, что в его вещах царил строгий порядок, в записной книжке лишь записи о пациентах и так далее, да и жена его ни в чем таком не подозревает. Хотя у нее у самой рыльце, что называется, в пуху.

– Рита, не томи! Что сказал тебе Марк?! – подала голос Арина. – Я же вижу, ты сама не своя.

– Дело в том, что в кармане брюк Концовника была обнаружена записка, листок, вырванный из специального фирменного рекламного блокнота (такие блокноты прилагаются к большим партиям лекарственных препаратов, они есть и у фармацевтов, и у врачей), на котором написан номер телефона, совпадающий с тем, что обнаружила мать поэта Пьянкова на стене в доме сына. А это уже кое-что! Это и есть – общее.

– Так радоваться надо!

– Арина… Я бы и обрадовалась, если бы номер мобильного телефона действительно принадлежал Югановой Надежде Викторовне.

– Ну?! – воскликнула Мира. – Югановой?

– … живой Югановой. Но эта женщина умерла в прошлом году, представляете?

– Ты хочешь сказать, что Юганова имела телефон с тем самым номером, записанным в блокноте Концовника и на стене Пьянкова? Она умерла, а кто-то продолжает пользоваться ее номером? Хорошо придумано, между прочим!

– К тому же у всех жертв не было телефонов. Другими словами, даже в случае, если номер этого телефона и всплыл бы, вот как сейчас, убийца заранее позаботился о том, чтобы эта информация не коснулась непосредственно его. Или ее. Все концы в воду.

– А Марк ничего не сказал – кто такая эта Юганова?

– Он позвонил Пьянковой, матери поэта, близким и родственникам других жертв – никто и никогда не слышал эту фамилию. Юганова работала продавщицей в магазине спорттоваров. Это все, что удалось о ней выяснить. Умерла она неожиданно, совсем молодой – ей было двадцать пять лет – от воспаления легких.

– Думаю, она была знакома с убийцей, и убийца, предположим, ее родственник или родственница, позаимствовали у нее, у покойной, SIM-карту.

– Значит, надо теперь «работать» с окружением Югановой. – Мира схватилась за голову. – Не хотела бы я оказаться на месте Марка!

– Но все равно это уже кое-что. Арина, ты хорошо знаешь эти места, говори, куда сворачивать.

Дорога скатилась с моста и запетляла по дачным участкам, маленьким рыбацким деревням, пока не вырвалась на открытый простор к Волге, и машина помчалась вдоль берега к очередному поселку.

– Это здесь, – сказала Арина. – Посмотрите, какие дивные места!

Это был новый, застроенный миниатюрными и на редкость вычурными дворцами и замками поселок.

– Терпеть не могу такие постройки, – возмущалась Арина, – дом на доме и домом погоняет! Ни тебе садика, ни цветника. Сплошные стены, заборы и крыши. Тоска!

– Зато дороги хорошие, везде указатели, номера домов. Кажется, я вижу ее дом. Номер тридцать пять, улица Цветочная.

Рита притормозила возле зеленых металлических ворот, стягивающих мощный, блочной кладки забор, за которым высился красивый новый дом с высокими французскими окнами, малинового цвета черепичной крышей, изуродованной антеннами и проводами.

– Он сказал мне, что она откликается на любое имя, начинающееся на букву Г, – сказала Мира. – Вы только не выдавайте меня и постарайтесь так построить беседу, чтобы она хотя бы не сразу поняла, кто мы и зачем сюда приехали.

Они вышли из машины, Рита позвонила.

И почти тотчас на балконе появилась женщина. В синем халате, с белой шалью на плечах.

– Вы ко мне? – она была явно удивлена. – Вы кто?

У нее был красивый громкий голос. Судя по тону и тому, как держалась Гортензия, нрава она была бесшабашного: отчаянная, решительная и, как правильно заметил Караваев, немного вульгарная, что совершенно ее не портило.

– Нам сказали, что ваш дом продается, – спокойно ответила Рита, делая вид, что внимательно рассматривает дом. – Или мы уже опоздали?

– Что? Что вы сказали? Подождите, я сейчас спущусь. Вот дьявол!

Она спустилась быстро, подбежала к воротам и распахнула калитку, впуская нежданных гостей.

– Проходите, пожалуйста. Вы сказали, что этот дом продается? – Гуля прикусила губу.

Мира посмотрела на нее долгим ревнивым взглядом – Гортензия была удивительно молода, хороша собой и напоминала яркий и сочный тропический цветок. Кожа, глаза, черные густые локоны, тело… На редкость красивая женщина.

– Ну да, продается. Вот и адрес дали – Цветочная, тридцать пять.

– А кто вам дал мой адрес? Я первый раз слышу, чтобы мой дом продавали! Это муж мой дал вам этот адрес? Вы с ним знакомы? Вот сволочь!

– Я не знаю, этот адрес мне продиктовала моя мама. Она уже была здесь.

– Никого здесь не было, – жестко произнесла Гуля.

– А можно мне в туалет? – жалобно попросилась Арина.

– Боже, да вам с вашим животом вообще надо сидеть дома, – вдруг спохватилась Гортензия и предложила ей войти в дом. – Проходите, пожалуйста. И вы заходите. Я послушаю – что еще интересного происходит в этом мире и кто еще собирается побольнее уколоть меня? Муж, брат, отец? Все они – против меня! Говорят, мне лечиться надо, раз я не смогу сама бросить пить. Но вот посмотрите на меня – разве я пьяная? Я сегодня ни капли в рот не брала.