– Так что же произошло? Ты не смогла переубедить мать?

– Причина не в этом. Она бы уступила, если бы я кричала достаточно громко. Разрешила же она мне выйти замуж за Уильяма, у которого ничего не было за душой, но она поверила, что он в состоянии заработать.

– Что же тогда?

– Он не захотел, – все еще жалея о прошлом, вздохнула Дагмар и, нахмурившись, поспешила пояснить: – То есть до какой-то степени я ему нравилась, и ему приятно было… все это. Но всерьез его никогда ко мне не тянуло.

Горькая правда состояла в том, что к ней не тянуло никого из нас. Нельзя сказать, что, как выразилась бы моя бабушка, «в романтических делах» Дагмар была никому не нужна, не знала любви, а только жалость. Но от ее слов меня захлестнула волна сострадания к нам в молодости, нам, разрывавшимся от нерастраченной любви, как все невзрачные люди. Жаждущим раскрыть свои чувства, почему-то уверенным, что, если бы только предмету нашей любви показать всю силу наших чувств, он или она сдастся под их напором, хотя сами прекрасно понимали всю бесперспективность этой затеи.

Но Дагмар еще не закончила:

– Был момент, когда мне казалось, что я могу его заполучить. Когда я решила, что могу пообещать ему все, ради чего он участвует в сезоне. Высший свет… – Дагмар замялась. Воспоминания увели ее на территорию, где она чувствовала себя неловко. Вновь нахлынули робость и застенчивость. – Положение и… все это… Мне подумалось, он так к этому стремится, что возьмет и меня в придачу. – Она отвернулась. – Наверное, звучит жалко и беспомощно.

– Звучит очень решительно. Я удивлен, что план не осуществился.

Я действительно был удивлен. Не важно, считал ли Дэмиан Бакстер ее привлекательной или нет, я бы сказал, что в те годы он бы мигом ухватился за шанс взять в жены принцессу.

Пришла очередь Дагмар посмотреть на меня с жалостью.

– Ты никогда его не понимал. Даже до того ужасного ужина в Португалии. Ты считал, ему нужно все то, что имеешь ты. И даже больше. Отчасти – да. Но в тот год, который мы провели вместе, он осознал, что хочет получить все на своих условиях либо не получить ничего.

– Может быть, тебе это в мужчинах и нравится. Уильям явно получил все на своих условиях.

Наверное, мои слова прозвучали жестоко, но Дагмар их так не восприняла. Лишь покачала головой, отрицая сходство.

– Уильям – маленький человек. Он женился на мне, чтобы стать человеком большим. А потом, когда заработал собственные деньги, и купил дворянское звание, и вообще стал важным, как ему казалось, то уже не хотел, чтобы я была столь же велика, как он. Хотел, чтобы я была маленькой, и тогда он бы казался еще больше.

Не могу выразить, как печальны были эти слова, которые произносила миниатюрная фигурка голосом Валери Хобсон[38] из пятидесятых годов. Сейчас она выглядела совсем хрупкой.

– Уильям считает, что, высмеивая мое происхождение, критикуя мою внешность и зевая каждый раз, как я открою рот, он демонстрирует, что это он мне нужен, а не наоборот.

– И при этом покупает портреты твоих предков.

– У него нет иного выбора. Если ждать, пока обнаружатся портреты его предков, мы будем жить с голыми стенами.

Было очень приятно услышать от нее ядовитые интонации.

– Почему ты от него не уйдешь?

Не знаю, как объяснить, но в тот момент подобный вопрос звучал не настолько бесцеремонным, каким он кажется на бумаге.

Она задумалась:

– Трудно сказать. Долгое время из-за детей, но они уже больше не дети. Так что не знаю.

– Сколько у вас детей?

– Трое. Саймон старший. Ему тридцать семь лет, работает в Сити. Живет отдельно.

– Женился?

– Нет еще. Раньше я задумывалась, уж не голубой ли он. Ничего не имею против, но вряд ли. Подозреваю, что его, скорее, отвратил от института брака родительский пример. Потом Кларисса, она счастлива замужем за преуспевающим и очень славным педиатром. Я этому рада, хотя Уильям и не одобряет.

– Почему так?

– Он предпочел бы видеть рядом с ней глупого аристократа, а не умного доктора, – вздохнула Дагмар. – И наконец, наш младший, Ричард, которому всего двадцать четыре, и он пробует работать в области проведения корпоративных мероприятий. – Она замолчала, прислушиваясь к собственным словам. – Забавные сейчас у молодежи профессии, да?

– Да, не такие, как у нас.

– Ну, ты тоже занялся странной профессией, – покосилась на меня Дагмар. – Никто из наших не рассчитывал, что ты сможешь этим заработать себе на жизнь. Ты знал об этом?

– Подозревал. А я всегда ожидал, что ты сама добьешься удивительных успехов.

Я сказал это лишь для того, чтобы подбодрить ее, но, может быть, отчасти это была правда. Для меня Дагмар всегда была человеком непредсказуемым, такой застенчивой, такой минорной, с этими ее смешками и долгими паузами, что мне порой казалось: внутри маленькой робкой девочки живет совершенно иной человек, хотя проверять это я в свое время не стал. Я лишь ожидал, что рано или поздно этот человек вырвется на свободу. Казалось невозможным, чтобы она тихо скатилась до жизни провинциальной домохозяйки в семье среднего класса, покупала детям школьную форму и готовила на месяц вперед.

Дагмар идея о том, что она могла бы стать работающей женщиной, явно польстила.

– Правда? Из наших мало кто сумел добиться чего-то выдающегося. Ребекка Доней сочиняет музыку для фильмов, а Карла Уэйкфилд, если я правильно помню, открыла ресторан в Париже. Или я с кем-то ее путаю? – Дагмар лихорадочно рылась у себя в памяти. – В Лондоне есть одна редакторша, из бывших дебютанток, только не помню кто… – вздохнула она. – Но вот, пожалуй, и все.

– Ну какая разница. – Я уже оправился от первого удивления от ее неожиданной перемены. Сейчас Дагмар снова была похожа на саму себя, и воспоминания нахлынули с новой силой. – Помнишь в Португалии, в первый вечер? Когда мы устроили пикник в замке с привидениями на холме и говорили о жизни? Ты говорила как человек, замысливший побег. Наверное, ты уже забыла.

– Нет, не забыла. – Она остановилась, словно чтобы подчеркнуть сказанное. – Думаю, ты прав, да, я, наверное, что-то подобное затевала. Но забеременела.

Мы это, конечно, знали, в те далекие дни подобные новости распространялись негласно, так что говорить я ничего не стал.

– Уильям сделал мне предложение, и, что бы ты ни думал о нем нынешнем, в тот момент я испытала огромное облегчение. В общем, появился Саймон, и все.

Мы уже почти вернулись к дому, а мне еще были нужны от нее кое-какие ответы.

– Когда ты перестала надеяться на Дэмиана?