— Для начала доберёмся до оставшихся ресурсов ордена, — ответил я, — а дальше видно будет. Есть у меня одна идея…

— Но ты ей, конечно, не поделишься со старым другом? — Кай посмотрел на меня с укоризной.

— Обязательно поделюсь. Как только смогу её чётко сформулировать.

Перед выходом мы устроили что-то вроде погребальной церемонии. Собрали с окрестных лесов сухостой и бурелом, сделали что-то вроде огромной платформы у поверженного корабля, на которую сложили тела. Кроме тех двух ребят, которые везли моих родителей — для них мы выкопали настоящие могилы. В походные комплекты входили лопатки, и мы смогли управиться быстро. Работали молча; каждый думал о предстоящем пути и сил на эмоции просто не оставалось.

Костёр зажгли утром, когда яркое солнце высушило росу. Вокруг платформы мы вырыли широкий ров — для безопасности, чтобы огонь не перекинулся по сухой траве в окружающий лес.

Огонь горел долго. Густой черный дым поднимался над лесом, когда мы были уже далеко. Но потом и он растаял в хрустальном осеннем воздухе.

Мы с Катей шли рядом. Я знал, о чём она думала — это было хорошо видно по её глазам, которые она старалась прятать.

По моим личным часам мы с Гайей были знакомы меньше года. Правда, год этот был так насыщен событиями, что хватило бы на несколько жизней. И все равно удивительно, как быстро она сумела занять такое огромное место в моём сердце. Если наша первая встреча чуть не закончилась для меня трагически, то потом я научился доверять ей куда больше, чем любому из живущих людей. Мы общались на таком уровне, который другим просто недоступен. Мы чувствовали эмоции друг друга… и мне казалось, что так будет если не вечно — то уж точно до конца моей скромной человеческой жизни.

Я все еще не осознал до конца масштаб потери. Старался не углубляться, не думать об этом — впереди тяжелая дорога и сложная работа; это я знал точно.

Но что-то внутри меня в тот момент, когда Гайя перестала отвечать, необратимо изменилось. Возможно, мы становимся по-настоящему взрослыми только тогда, когда теряем кого-то из близких.

Мы шли целый день, звериными тропами, ориентируясь по компасу. Все навигационные спутники всех систем были уничтожены еще в самом начале глобального конфликта, так что о навигаторах можно было надолго забыть, как и о других многочисленных благах цивилизации, вроде интернета, сотовой связи и прочего.

Ближе к вечеру мы вышли к просёлочной дороге, которой явно пользовались. Дорога вела в нужном направлении, так что идти стало намного легче, и мы ускорились. Но до темноты успели пройти всего пару километров.

Лагерь разбили возле дороги, прямо в лесу, за густым кустарником. Дозорные до темноты успели найти ручей метрах в пятидесяти, который питали холодные ключи, и нам удалось пополнить запасы воды.

Кипятили воду мы на газовых грелках, которые входили в походное снаряжение. На них же разогревали консервы из рационов. Экономить горючее и палить костры не было никакого смысла, особенно сейчас, когда мы толком не знаем, где находимся, какие населённые пункты вокруг и что за опасность может прятаться за ближайшим поворотом дороги.

Ужин прошёл в полном молчании. Те из нас, кто имел боевой опыт, сохранили хороший аппетит, но моим родителям пришлось куда хуже. Я видел, как мама и папа с трудом проглатывают каждый кусок. Даже хотел подойти к ним, поговорить — но вовремя понял, что этим сделаю только хуже.

Спать ложились в спальниках; индивидуальные палатки ставить смысла не имело — по ночам тут температура не падала ниже плюс десяти, да и дождя не ожидалось. Но перед тем, как лечь, я попросил всех тщательно обработать спальные места и одежду комбинированными репеллентами, которые помогали и от комаров, и от клещей. Первые под конец тёплого сезона были особенно злыми, и хоть вероятность встретить вторых была достаточно низкой в это время года — всё же мерами предосторожности пренебрегать не стоило. Учитывая масштабы неприятностей, которые они могли принести.

Мы с Каем стояли первую вахту. А утром, не сговариваясь, начали день с физических упражнений.

Ощущение почти забытых натруженных мышц неожиданно подняло настроение. Будущее перестало рисоваться в исключительно мрачных тонах, а все проблемы вдруг стали разрешимы.

В таком настроении я и двинулся в путь вместе с нашим отрядом, после завтра, который был довольно скудным: мы начали экономить припасы.

И почти сразу, буквально в километре от нашего ночного лагеря, мы наткнулись на очень приятный сюрприз. Брошенный армейский «Урал». Машину явно покидали в спешке — дверцы в кабине были распахнуты, а борт кунга откинут. Двигатель, видимо, тоже не заглушили — горючее было на нуле. И аккумулятор, конечно же, тоже оказался разряженным.

Я было приуныл, но спецы с армейским прошлом развернули вокруг машины бурную деятельность. Оказывается, аккумуляторы парапланов были снабжены многодиапазонными преобразователями. Специально для того, чтобы их можно было использовать как источники питания в самых разных случаях. И оставшегося запаса заряда в одном из них хватило для того, чтобы всего за пару часов реанимировать аккумулятор грузовика.

Горючее нашлось в кунге, в виде нескольких запечатанных бочек с соляркой. По оценке наших спецов, его запаса должно было хватить на пару тысяч километров, не меньше. А ещё в том же кунге нашёлся запас армейских сухпайков. Не так много, как хотелось бы — но теперь наше путешествие на Кавказ уже не выглядело фантазией группки безнадёжных оптимистов.

Всего через час мы загрузились в грузовик. В кабине поехали родители (я настоял, хотя отец долго отказывался) и Кай — по моей просьбе, как самый доверенный охранник, после того как от комфортного места отказалась Катя.

Просёлок закончился через десяток километров. Началось старое, с колдобинами, но всё-таки асфальтированное шоссе. Стали попадаться указатели населённых пунктов, и мы остановились возле первого, чтобы сориентироваться по бумажным картам, которые тоже были в походных наборах.

Самым неприятным в дороге было населённые пункты, которые попадались на пути. Заражение было повальным; а бывшее человеческое жильё, похоже, манило существ, в которых превратились люди. Возможно, потому, что там легко было добыть пищу — мы неоднократно убедились, что они охотно жрали друг друга. Поймать лесных зверей было куда тяжелее.

В этот раз я ехал в кабине. Благодаря режиму я с успехом заменял профессионального штурмана — достаточно было периодически входить в него на несколько секунд, чтобы корректировать путь, ориентируясь на детали местности.

Когда, ближе к вечеру, мы проехали очередную заброшенную и, возможно, разграбленную деревушку под названием Кандры, краем глаза я уловил какое-то движение на обочине. Оно привлекло моё внимание, что было не таким, как уже ставшее привычным угловатое и бессмысленное мельтешение мёртвых людей.

Это было как тень, которая испуганно метнулась куда-то за кусты, когда мы приблизились.