– Ты извини, Насть, я не вовремя, наверное! – решительно проговорила мама, входя в дверь. – Но у меня уже никакого терпения нет, потому что поговорить с тобой надо! Тебе не кажется, что ты сейчас очередную глупость в своей жизни совершаешь, Насть?

О-о-о… Вот только маминых нравоучений ей сейчас не хватает, честное слово. И ведь самое обидное – она заранее знает, что скажет мама…

– Вот что ты творишь, Настя, что? В очередной раз устроила в своей жизни сплошной раскардаш, ты хоть понимаешь это, скажи?

– Тихо, мам… Дай я дверь на кухню закрою, а то Валя услышит…

– И пусть и услышит! И хорошо, что услышит! Может, правильные выводы сделает, что нельзя лезть в чужую налаженную жизнь, в каком бы состоянии ни был! Ведь вы теперь чужие с ним люди, я правильно понимаю? У тебя теперь другой муж, другая семья?

– Но это его квартира, мам… Не надо об этом забывать…

– Да ты уже давно заслужила эту квартиру, если по совести! Ты его детей вырастила!

– Да, именно так! Его детей! Не надо забывать, что Валя отец девочкам… А значит, он уже не чужой!

– Нет, я ничего против девочек не имею, ты же знаешь, что я люблю их, как своих родных внучек. Но не стоит и того забывать, что он своих родных девочек тебе на руки сбросил и отряхнулся! Тебе, мачехе, сбросил! Тем самым он уже от них отрекся, как ты не можешь этого понять!

– Он не отрекся, мам. Он думал, что они с ним уйдут. А они не ушли…

– И молодцы, что не ушли! А ему – поделом! Да он вообще после такого предательства хорошего отношения не заслуживает! А ты… Устроила тут черт знает что… Шведскую семью какую-то… Надо немедленно прогнать этого Валентина, пусть идет куда хочет! Не место ему здесь, не место!

– Мам, скажи… – Настя вдруг догадалась, услышав про шведскую семью. – Скажи… Это Никита тебя попросил поговорить со мной, да?

По маминому лицу она поняла, что попала в точку. И как-то успокоилась даже – разговор можно не продолжать… Известно наперед, что дальше будет говорить мама.

– Да ни о чем он меня не просил, Насть! Просто… Просто мне ужасно обидно за Никиту, вот и все! Такой приличный мужчина… В кои-то веки тебе повезло… Веселый, обаятельный, красавец такой… И детей своих на тебя не сваливает, заметь!

Настя хотела было ответить – у Никиты нет детей, мол… Но замолкла на полуслове. Даже самой страшно стало от осознания того, что хотела сказать. Как это – у Никиты нет детей? Ведь есть на самом деле, есть… Только он не знает об этом.

А мама, видя ее смятение, продолжила с прежним напором:

– Ведь потеряешь Никиту, плакать потом будешь! А как ты думала? Он что, долго будет такие унижения терпеть? Да такому мужчине только свистни – куча желающих в очередь выстроится! Неужели не боишься его потерять, скажи?

– Нет. Не боюсь… – неожиданно для себя вдруг сказала Настя и даже почувствовала некое облегчение от такого внезапного признания. И повторила еще раз, будто пробуя его на вкус: – Не боюсь. Не боюсь…

Мама поглядела на нее очень внимательно и замолчала надолго – тоже задумалась о чем-то своем. Потом вдруг спросила тихо:

– А знаешь, почему ты не боишься его потерять?

– Почему?

– Потому что до сих пор любишь своего Валентина… Любишь, никак не разлюбишь. Как потеряла тогда из-за него голову, так и найти ее не можешь. Видать, это у тебя каторга пожизненная, сама на себя вериги надела, так и живешь…

– Ну какие вериги, мам… О чем ты…

– Да все о том же. Быть мачехой – нелегкое дело. Я сразу тебе говорила, помнишь?

– Нет, мам, ты не права. Да я… Да я даже не представляю, как бы моя жизнь сложилась, не будь в ней моих девочек…

– Да нормально бы сложилась! Своих бы родила, так же бы и воспитывала! Хотя еще раз повторю – девчонок я тоже люблю, но…

– Ой, мам… Давай уже закончим это разговор, а? Я так от него устала… Я сегодня после ночной смены, не спала толком. Так что извини, мам…

– Гонишь родную мать, что ли? Не нравится, что я говорю, да?

– Ну не сердись, мам… Будем считать, что я уже большая девочка и сама своей жизнью живу.

– Ладно, что ж… Пойду я, ладно. Иди к своему Валентину, носись с ним дальше, как дурень с писаной торбой. Только не говори потом, что я тебя насчет Никиты не предупреждала. Уйдет – уже не вернешь…

– Ладно, договорились. Я тебя услышала, мам.

– Да если б услышала… – со вздохом поднялась со стула мама. – Ведь ни черта не услышала, я ж понимаю… Ладно, пойду, дверь сама за собой закрою, не провожай. А с Валентином твоим даже и здороваться не буду, не хочу! Обижена я на него…

Мама ушла, и Настя спешно занялась домашними накопившимися делами. Очень хотелось спать, но некогда уже было ложиться. Да и вряд ли уснешь после такого изнурительного разговора. Еще и голос мамин до сих пор в ушах звучал… Как она сказала? До сих пор любишь своего Валентина? Любишь, никак не разлюбишь…

Неужели она права? И не проще ли самой себе в этом признаться?

Нет, нет, лучше не думать… Лучше делами заняться. И Никите позвонить надо, узнать, как его мама сходила на консультацию…

* * *

Лара вслушивалась в длинные гудки, нервно сжимая в пальцах телефон. Чего они не отвечают так долго? Вроде это больница, должны быстро на звонки реагировать… Наконец услышала резкий женский голос:

– Да! Слушаю!

А Лара отчего-то растерялась. Не готова была к такой резкости. И вообще… Она так долго заставляла себя этот больничный справочный номер набрать! Могла ведь и вообще этого не делать… Да только на душе было неспокойно. И не то чтобы неспокойно… А неуютно как-то. Будто она пакость какую-то совершила, за которую могут ответа потребовать. Но ведь ничего такого не совершила, совесть ее чиста! Валя сам ее бросил! Сам ушел! Если разобраться, она тут больше жертва, чем он…

– Слушаю, говорите! – потребовал женский голос, и Лара произнесла робко:

– Я бы хотела узнать о состоянии здоровья Иванова… Валентина Алексеевича Иванова, который после автомобильной аварии у вас находился…

– Сейчас посмотрю! Одну минуту! – деловито произнесла женщина.

Но и минуты не прошло, как она ответила бодро:

– Больной Иванов выписан! Еще неделю назад!

– Как – выписан? – опешила Лара. – Он что, совсем вылечился? То есть… Своими ногами от вас ушел?

– Ну, этого я не знаю… У меня в программе числится выписка. Неделю назад. Это все, что я вам могу сообщить. Еще вопросы есть?

– Нет… Вопросов нет… – медленно проговорила Лара и отключилась, даже забыв сказать вежливое «спасибо».

И задумалась, продолжая нервно сжимать телефон в пальцах.

Значит, выписался… Понятно. И не позвонил даже. Но ведь не мог он так быстро поправиться, не мог! Вон как ей трагически живописали, какие у него страшные травмы, когда в тот день позвонили… Наверное, эта женщина, которая на звонок отвечала, что-то напутала. И надо не в справочное звонить, а по тому номеру, по которому ей тогда сообщили, что Валя в больнице. Он ведь в телефонной памяти сохранился! Там наверняка знают…