Бедная Адриана, всегда прекрасная, розовощекая, выглядела бледной тенью себя прежней. Увидев нас, она умоляла ее спасти, забрать.

Она жаловалась, что этот мир отвратителен, что у нее нет никаких сил находиться здесь и, не забери мы ее, она тут же бросится из окна поместья.

Шайра пыталась забрать свою дочь. Предлагала охотнику мыслимое и немыслимое, но он уперто стоял на своем.

Господин Вестгейр не отпустил Адриану. Я подошла, чтобы обнять ее, а она кинулась на меня, зажала в своих объятиях и начала умолять:

- Не бросай меня, Ирса, не бросай! Заклинаю тебя, как сестру свою, останься!

И я осталась, ведь любила ее.

Шайра тяжело перенесла потерю дочери, и терять сестру ей не хотелось. Уступи она место разуму, она бы забрала меня, но материнский инстинкт не позволил бросить дочь совершенно одну в этом ужасном мире.

Поэтому меня оставили с возможностью вернуться.

Господин Вестгейр любезно разрешил мне остаться у него в доме, чтобы я успокоила его молодую эмоциональную жену. Но успокоить Адриану оказалось просто невозможно.

Она не хотела жить здесь, она мечтала вернуться в светлые болота. Громкие крики, слезы, истерии – это то, к чему мне и господину Вестгейру пришлось привыкнуть буквально за несколько недель.

Стоит отметить, что и охотник обладал вспыльчивым нравом. Он желал жену, и, получая отказы, разносил дом в пух и прах.

Битая посуда и мебель стали постоянными спутниками этой пары. Еще через несколько недель сумасшедшей жизни мы узнали весть: Адриана беременна.

Охотник на время успокоился и перестал ломиться в спальню жены. Я тешила себя надеждой, что и Адриана успокоится.

Дочь главенствующей ведьмы и правда затихла. Она свято верила, что родит дочь, наследницу силы. Несколько месяцев беременности я бегала за своей сестрой. Приносила ей фрукты, массировала спину.

Господин охотник исполнял странные прихоти супруги, обустроил сад рядом с домом, сделал декоративный пруд, чтобы она могла наслаждаться столь любимой ею природой.

Они с господином Вестгейром мало общались, сферы их интересов не пересекались. Адриана оказалась очень капризной, а охотник – вспыльчивым, поэтому они спали в разных концах поместья, и оба ожидали главное – наследника силы.

И вот наступил долгожданный день: Адриана родила Алексия. Солнышко тогда светило особенно ярко, и мальчик даже совсем не плакал, появившись на свет.

Пожалуй, этот день стал худшим в жизни Адрианы.

Со дня рождения Лекса Адриана стала не просто капризной, она стала пассивной, а временами злой и агрессивной.

Ничего ее больше не радовало. Новые визиты мужа в ее спальню, только усугубили ситуацию. Теперь она не просто плакала, она боролась, била мебель и обзывала господина охотника бранными словами.

Лекс ее не интересовал. Я много раз ее просила и умоляла, обратить внимание на сына, но она лишь корчила лицо.

Я часто ей говорила, что жизнь в этом мире не так плоха и сестры многое врали…

Но тогда она обвиняла меня в предательстве, и не общалась по нескольку дней.

Когда она не разговаривала со мной, я умирала. Ведь у меня в этом мире, кроме нее, никого и не было. Я пришла за ней, и считала своим долгом сделать все, чтобы она была счастлива.

Я сидела в такие дни в библиотеке и читала романы этого мира, романы о чистой и искренней любви.

В такие минуты мне было жаль Адриану и господина охотника, мне казалось, у них был шанс стать счастливыми. Не будь господин Вестгейр таким вспыльчивым, а Адриана – капризной.

Но жизнь шла дальше. Адриана становилась невыносимей с каждым днем. И если раньше она не искала встреч с охотником, то теперь, спустя пару лет после рождения мальчика, она решила превратить его жизнь в ад.

Она требовала отправить ее обратно, не просила, именно требовала с угрозами. В один из ночных визитов мужа в свою постель, она порезала ему лицо…

Тогда он разозлился и поклялся, что светлые болота она больше не увидит, как и все, что она так любит.

В ту же ночь, меня отправили вон из дома. Под шумные крики супругов и маленького Лекса, я уезжала прочь на собранном экипаже.

В ту ночь я плакала, ведь я лишилась смысла жизни, лишилась своей Адрианы и маленького Лекса. Экипаж должен был доставить меня до светлых земель, но я вышла из него при выезде из города.

В тот момент я приняла первое в своей жизни решение ради себя: я осталась.

Господин Вестгейр снабжал меня золотом на протяжении тех лет, что я жила с ними. Мое жалование не отличалось от жалования прислуги, но я ела и одевалась за счет охотника, а, следовательно, золота я отложила достаточно.

Первое время жить своими интересами было странно. Я все жалела бедную Адриану и мечтала попасть к ней.

Через несколько недель я предприняла попытку, но господин охотник в грубой форме отказал мне. Я не знала, что делать. Сняла комнату, прикупила несколько платьев и нашла работу в одном из ателье.

Впервые я смогла рассмотреть, насколько прекрасна жизнь. Теперь никто не командовал мною, никто не говорил какой ужасный день, и какие мерзкие кругом люди.

Я начала общаться с людьми и магами, и поняла, что Адриана вовсе не была такой несчастной. Я перестала жалеть их обоих, только переживала за маленького Лекса, который остался с ними.

Однажды я познакомилась с лордом Кранч. Он был вежлив и обходителен со мной, когда я снимал с него мерки.

Возрастом он был старше, но когда улыбался и в его глазах плясали смешинки, я совершенно не замечала эту разницу.

Вот только по меркам этого мира я была безродной и почти бедной. Благо и лорд Кранч не был уж очень богат.

Через несколько наших встреч он предложил мне замужество, и я согласилась. Так я стала леди Кранч.

Я родила лорду дочь Эрику, и, казалось, все прошлое осталось в прошлом. Пока в столице не прогремела новость, пестрившая со всех заголовков газет:

«Госпожа Вестгейр, убила господина Охотника Вестгейра»

Казнь Адрианы состоялась быстро.

Тогда я и вспомнила про Лекса. Маленький, весь в слезах. Таким я запомнила его. Опекунство мне над мальчиком не дали.

Мне было разрешено лишь поговорить с ним, а после мальчика отправили в интернат, постигать основы темной материи в его стенах.

Я знала, что Лекс сделал для себя выводы, и знала, что не самые правильные. Он так боялся причинить кому-то вред, что готов был причинять вред себе.

Он так жалел мать и винил отца, что не смог увидеть, что в этом горе виноваты оба.

Через много лет, мой муж скончался. А Эрика повзрослела и стала искать себе партию. Тогда я узнала, что у нас совсем нет средств и выбор у нас не велик – или возвращаться в светлые болота, или голодать.