С утра я сидел в универе, но ничего не слышал и даже не мог понять, о чем вообще говорят на лекциях. В сумке лежал пузырек с лекарством, которое я с вечера купил в аптеке в районе, где вообще никогда появляюсь. Вообще-то это лекарство продают по рецепту, но рассказ о бедной больной бабушке, которая не может уснуть, и мой приличный вид подействовали на девушку-провизора. Разумеется, она не продала бы мне, например, наркотических веществ, которые находятся под строгим учётом, но снотворное, которое считалось сравнительно безобидным, удалось купить без особых проблем. Я внимательно изучил инструкцию, попробовал на палец крупинку горьковатого порошка, вскрыв одну из капсул. Нужно было что-то, чтобы замаскировать этот вкус. Если я засыплю снотворное в обычную воду, он, конечно, будет чувствоваться. А если в сок?

На лекциях я додумывал, куда высыпать подготовленный ночью порошок. День стоял жаркий. Надя вряд ли откажется выпить бутылочку чего-нибудь освежающего. Томатный сок? На любителя, Надежда может от него отказаться. Грейпфрутовый подошёл бы идеально, но его тоже не все любят. Придётся использовать классический апельсиновый вкус.

После лекций я зашёл в первый попавшийся супермаркет и купил две бутылки газировки с апельсиновым соком. В своей комнате в общаге я раскрутил пробку одной из бутылок. Газировка с шипением ринулась вверх, часть выплеснулась на пол. Я высыпал порошок, полученный из капсул, в бутылку и принялся взбалтывать. Через несколько минут ни крупинки уже нельзя было заметить. Я опасался, что напиток из-за какой-нибудь химической реакции может поменять цвет, но он оставался таким же насыщенно-оранжевым. Попробовать даже на язык то, что получилось, я не рискнул. Надеюсь, что горечь будет не слишком заметна. Я закрутил пробку. А потом сделал несколько глотков из той бутылки, из которой собирался пить сам. Перепутать их ни в коем случае нельзя: неизвестно, получится ли выжить после такого коктейля, даже если сразу вызвать «скорую». Если Надька выпьет хотя бы половину бутылки – она уснет и не проснётся. Хотя, говорят, может сработать рвотный рефлекс… Я поморщился. В конце концов, я могу столкнуть её с обрыва, когда она заснёт. Одна мысль об этом вызывала нервную дрожь. «Смогу, – мысленно с нажимом повторил я. – Шантажистам не платят. Это единственный способ избавиться и от неё, и от Назарова. А потом я верну Инну».

На всякий случай, мне нужно алиби. Назаров, конечно же, сразу вспомнит обо мне. Только Надя выпьет огромное количество снотворного и сорвётся с обрыва совсем недалеко от него. А я должен быть в это время совсем в другом месте. Вахтер общаги, разумеется, увидит, что я выхожу на улицу. Задуманное алиби казалось шатким, но оно должно было сработать.

Я позвонил Соне и насколько мог непринуждённым голосом предложил ей встретиться в кафе за пару остановок от общаги в шесть часов. Расстояние не такое уж большое, времени должно хватить. В без десяти минут четыре я прошёл мимо вахты с учебником в руке и громко поздоровался с вахтершей, смотревшей по планшету какой-то слезливый сериал. В рюкзаке у меня на плече болтались две бутылки газировки с апельсиновым соком.

Десять минут на то, чтобы дойти до универа и сдать книгу в библиотеку, заговаривая со всеми знакомыми, какие попадались на пути. Ещё пятнадцать минут понадобилось, чтобы проехаться без остановок на бесплатном автобусе до гипермаркета, расположенного в нескольких километрах от базы отдыха «Реченька». Там я кинул в мусорный контейнер пузырек и упаковку из-под лекарственных капсул. Здесь часто вывозят мусор. Никто не обратит внимание на выброшенную пачку из-под лекарства.

Вскоре я поймал попутку. Пока что мне везло: трое студентов ехали отдыхать издалека через наш город и вряд ли запоминали, кого и куда они подвозили по дороге.

Я оказался на месте в половине пятого. По дороге содрал свое объявление, которое бросалось в глаза на остановке. Почти уверен, что Надя приедет на автобусе. Ей ведь нужно экономить. Пока ждал, я разорвал объявление на мелкие кусочки и кинул в реку с обрыва. Мелькающую на дороге к берегу Надю я увидел издали. Когда она появилась на берегу, я сидел на траве и пил газировку. Вторая бутылка лежала рядом.

Беременность уже начала уродовать фигуру Нади, её талия заметно раздалась с тех пор, как мы в последний раз виделись. Кто придумал, что беременная женщина прекрасна? Что вообще прекрасного в уродливо выпяченных животах? А потом на свет появляется сморщенная личинка и орёт дни и ночи, мешая всем жить. И это тоже почему-то считается прекрасным. Если бы только Надька сделала аборт, Назаров бы её не бросил, и мне бы не пришлось…

– Привет, – я нервно улыбнулся, пытаясь не думать о том, что мне предстоит сделать.

Пока не называешь вещи своими именами, все кажется не таким страшным. Надя сказал что-то о клещах, и я машинально подхватился с травы. Надо же, сидел совсем недолго, а по мне уже лазили несколько муравьёв.

– Откуда их тут столько? – я принялся их стряхивать.

– Наверное, муравейник недалеко. Смотри, тут и от коз кое-что остаётся.

Я поморщился. Не понимаю, какое удовольствие люди находят в «диком» отдыхе. Я поймал взгляд, который Надя бросила на бутылки. Её волосы взмокли от пота, она почти наверняка не откажется от воды.

– Хочешь? – я неторопливо поднял с травы обе бутылки. – Вроде как с апельсиновым соком, полезно…

Мой голос дрогнул. Я машинально огляделся по сторонам. Никого.

– Давай, – Надя протянула руку.

Я поспешно отвернул пробку бутылки и протянул ей. Надя не должна понять, что бутылку уже открывали. Жаль, что газа в ней почти нет, но Надя не ждёт ничего такого, она вряд ли обратит на это внимание. Я с трепетом смотрел, как девушка отпивает из бутылки несколько глотков. Кажется, она не заметила, что у напитка странный привкус.

– Спасибо. Ты, наверное, спешишь?

– Не сильно, – я попытался улыбнуться, выдавая ей заранее придуманную историю о том, почему могу не торопиться.

Надя сделала ещё пару глотков из бутылки и с сомнением посмотрела на этикетку. Неужели почуяла неладное? Может, она не станет больше пить? Хотя вряд ли её это спасёт. Надя уже приняла лошадиную дозу снотворного. Оно должно подействовать достаточно быстро. Сколько времени на это уйдёт? Десять минут? Пятнадцать? Двадцать? Моя задача не дать ей уйти отсюда. Если Наде станет плохо на остановке или в автобусе… Кто знает, может ей смог бы кто-то помочь.

– В магазинчик стали такое возить? – проговорила она. – Там вроде была только вода и обычные соки.

Это, конечно, прокол, но не слишком серьёзный.

– Я не сильно смотрел, что там ещё было, – я пожал плечами и невольно отвёл взгляд. – Что ты собираешься делать дальше? Я сейчас отдам тебе деньги, а что потом?

Пусть рассказывает, мне надо растянуть время. Я слышал её голос как сквозь сон, как будто именно я пил снотворное. Инсульт у деда… Экзамены в институт… Эх, Надя, если бы ты только избавилась от ребёнка! Теперь ни дед, ни институт тебя не дождутся. А ведь все могло быть совсем по-другому.