всего пары штрихов, чтобы превратиться из знатной дамы в простушку…

***

6

Москва. Дом графа Дугласа.

Граф фон Дуглас проснулся в своей постели в холодном поту. Ему приснился страшный сон. И сон сей предвещал смерть. Он видел вурдалака, который душил его.

— Что случилось, граф? — услышал он женский голос.

Дуглас вздрогнул всем телом.

— Кто здесь?

— Ты все забыл? — рядом с ним была красивая женщина.

— Что я такое забыл? Откуда ты в моей постели?

— Граф больше не желает меня видеть?

— Я не то хотел сказать. Но как ты здесь?

— Ты сам призвал меня, и я пришла. Я пришла по твоему зову.

— Но я не звал тебя!

— Звал!

— Но не вчера!

— Ты все забыл. Ты позвал, и я пришла. Много раз я спасала тебя. Я сообщала тебе все важные новости. И ты выкручивался из бед, что сыпались на тебя.

— Да, — согласился он. — Ты всегда помогала. Прости меня. Я видел дурной сон.

— Ты видел смерть? — спросила она. — Это тебя напугало?

— Откуда тебе известно?

— Это написано на твоем лице. Ты испуган. Но я пришла помочь.

— Это только сон. Не стоит обращать внимания…

Она перебила его:

— Стоит! Тебе грозит опасность. Ты забыл про Волкова?

— Ничего я не забыл. Чем это он мне опасен?

— Тем, что он идет по следу! Надобно его остановить.

— Но что он знает? — спросил Дуглас.

— Пока мало, но он идет по следу. Это настоящая ищейка и нам он мешает.

— Нам? — усмехнулся Дуглас. — Тебе мешает. Тебе, а не нам.

— Пусть так, но ты остановишь его.

— Я? Зачем это нужно мне?

— Не задавай глупых вопросов, граф. Думай о том, как убрать с пути надворного советника Волкова.

— Я не стану привлекать к сему делу разбойников. Убрать купца или холопа это одно дело. Иное столбового дворянина и чиновника юстиц-коллегии. Сие Россия! Рисковать я не стану!

— Тогда воспользуйся тем, чем всегда пользуются русские. Напиши донос!

— Но почему тебе не сделать сие самой? Ты разучилась писать?

— Нет. Но кто поверит моему доносу? А ты иное дело. В прошлом генерал-губернатор!

— Донос может сильно повредить мне самому. Я слышал, что его принял сам глава Священного Синода Феофан Прокопович. Обер-камергер Бирен покровительствует ему. И мне идти против сих персон?

— У тебя нет выбора. Ты сделаешь то, о чем тебя просят, граф. Ты ведь знаешь, что это не моя просьба, но приказ тех, кто стоит за мной.

— Пусть так! Но если что-то пойдет не так?

— Все будет в порядке, граф. Ты дело делай.

— Хорошо, — ответил Дуглас. — Но помни и тем передай, кто стоит за тобой, коли меня возьмут из-за этого доноса на Волкова, то я молчать не стану. В том пусть не сомневаются.

— Ты вздумал угрожать?

— Нет. Я только предупредить хочу. Пусть и они о моей персоне пекутся.

— Про твою персону не забудут, граф. В том не сомневайся.

— Не видно в последнее время вашей заботы. Мне обещали милости императрицы, когда Анна взойдет на трон. Уже почти два года как она императрица Всероссийская, а я все еще…

— Все еще будет! Нужно немного потерпеть. Не ты один терпишь. Да и что для тебя будет значить время? Подумай о том.

— Все это так, если ты говоришь правду и «состав фараона» действительно существует. Но скажи тогда, зачем он тебе?

— Как это зачем?

— Ты и так молода.

— Но я хочу и дальше оставаться такой же. Тот, кто один раз принял золотой состав, снова обретет молодость.

— Ты хочешь сказать, что уже принимала Aurum potabile?

— Да. И результат ты видишь пред собой. А ты начал стареть, граф. И скоро превратишься в старика. Ты слабеешь. Это я говорю тебе как женщина.

— Ведьма.

— Но я могу дать тебе новую молодость. Силы вернуться к тебе, и ты даже станешь лучше, чем был ранее в пору молодости!

— А что стало с молодым Черкасским? — вдруг спросил Дуглас. — Он получил то, чего хотел?

— А зачем тебе это знать?

— Он сумел излечиться? Отчего он вдруг пропал?

— В доме Кантемира ему стало оставаться опасно.

— А излечение?

— Для того чтобы оно состоялось нужно найти то, о чем я тебе раз говорила…

***

Дуглас думал весь день. Легко сказать написать донос на Волкова. Написать то можно, обвинить его во мздоимстве или еще каком грехе и подать кляузу. Так делали всегда. И многих чиновников через те кляузы со свету сживали.

Степашку Волкова не любят в канцелярии. Это можно использовать и подать на него донос Зотову. Но что станет делать начальник канцелярии? Он у них весьма хитер и хорошо разбирает коньюктуры придворные. А выходит, что Волков ныне в большом фаворе. Его призывал к себе сам Бирен и принял весьма милостиво, как говорят. Да и Феофан заступится если что. И тогда все шишки падут на него, на Дугласа, который донос подал. Нет! Надобно иной путь искать.

А если…

Если пойти к самому Ушакову, начальнику канцелярии Тайных дел? Тогда и Бирен и Феофан трижды подумают прежде чем заступаться за Волкова. Генерал Ушаков имеет право личного доклада императрице. В дела его канцелярии ни обер-камергер, ни глава Синода вмешиваться не могут.

Но просто к Ушакову не сунуться. Канцелярия не занимается мелочами. И простого доноса или кляузы здесь будет мало. Здесь нужно «слово и дело»!

И что придумать?

Заговор против государыни! Это как раз то, что надобно! Злоумышление на державное здравие при помощи черного колдовства! Дуглас потер ладони и приступил к делу. Он покажет Волкову хватку вурдалака. Стало быть, не свою смерть он видел во сне, но смерть Волкова…

Глава 12

Хвост нечистого

1732 год. Октябрь

1

Москва.

Дом статского советника Зотова.

Статский советник Зотов имел хороший дом на Москве. Старинные боярские хоромы, сложенные из камня. В окнах стекла венецианские. На крыше затейливые флюгеры. Высокий забор и большие ворота дубовые крепкие. Боялся Иван Александрович воров и татей.

Недавно ограбили меховую лавку купца Смолянинова и на двадцать тысяч товару унесли. Дурново татей нашел и товар вернул. Но лучших соболей и черно-бурых лис якобы воры сумели продать. Купец был рад, что хоть половину вернуть удалось, и кланялся чуть не до земли.

— Сколь товару у купца не хватило? — спросил тогда Зотов и Порфирия Кузьмича.

— Меховой рухляди на семь тысяч рублей. И вот здесь, — Дурново положил на стол тяжелый кошель. — Здесь ровно две тысячи серебром.

Зотов более ничего спрашивать не стал. Заграбастал кошель