но пока продолжает играть в Нью-Йоркском филармоническом оркестре. Я никому не смогу рассказать, что моя младшая дочь Оливия заняла в этом году первое место на региональных соревнованиях по гимнастике.

И вот тут возникает дилемма: возможно, у меня скоро будет действительно важная новость, и я хочу спросить, сильно ли огорчится Райли, если я поделюсь этой информацией, потому что новость имеет самое прямое отношение к Райли?

Искренне Ваша, миссис Хвастунья».

Ниже шел ответ «дорогой Иды».

«Дорогая миссис Хвастунья!

Вы сказали, что Вашу дочь зовут Райли? Тогда я точно знаю, кто Вы.

Именно Ваши хвастливые письма когда-то побудили Райли обратиться к нам.

Если Вас интересует мое мнение, эти письма ее спасли.

Если бы она не посетовала мне на них, то не выбралась бы из своей депрессии – это я посоветовала ей не сидеть сиднем, а пожить интереснее. Но главное, без моего ответа не завязалась бы ее пикировка с этим Кеннеди. Их бурное общение послужило прелюдией настоящих крепких отношений. Так что можно сказать, что это Вы заварили кашу, миссис Хвастунья. Вам есть чем гордиться. Если бы не одно чванливое рождественское послание, Кеннеди не опустился бы на одно колено в эту секунду…»

Я перестала читать.

В каком смысле – на одно колено?

И только тут я увидела, что происходит.

Правда, вместо бархатной коробочки Кеннеди держал куклу Лави – видимо, моя мать ему отдала, но когда?!

Он открутил кукле голову, запустил пальцы в ее полое тело и вынул изумительно красивое кольцо с круглым бриллиантом, немедленно засиявшим радужным блеском в утреннем свете.

Кеннеди опустился на одно колено перед кроватью.

– Райли Кеннеди, с того дня, как пересеклись наши пути и имейлы, меня словно вела рука провидения. Я сразу понял, что ты моя суженая. Этот год стал лучшим в моей жизни, и я знаю, что каждый год с тобой будет лучше предыдущего. Ты окажешь мне честь, став моей женой?

Руки у меня задрожали. Мне даже не пришлось раздумывать над ответом.

– Да! Конечно, я выйду за тебя! Я так люблю тебя, Кеннеди Райли! Да! Да! Да!

Когда он надел кольцо мне на палец, я покрыла его лицо поцелуями. Кеннеди повалил меня на кровать, и воздух наполнился тихими звуками приватного празднования.

Потом он мягко поцеловал меня в губы и напомнил:

– Ты не дочитала письма.

– «Райли, а ты должна ответить „да“, даже если он бывает лошадиной задницей (доказательство см. на обороте)!»

На обратной стороне газетного листа красовалось фото, послушно высланное Сорайе: селфи Кеннеди с белым конем, которого пришлось вернуть владельцу. На снимке Кеннеди выглядел растерзанным и усталым, зато конь скалил свои огромные зубы в торжествующей улыбке.

– Он не лошадиная задница, Сорайя. Ты говоришь о моем женихе, будущем мистере Кеннеди Кеннеди.

Глаза у него стали квадратными.

– Не знаю, шутишь ты или нет, дорогая, но учти, я согласен взять твою фамилию, если ты не захочешь быть Райли Райли.

– Шучу, – я засмеялась. – Я хочу взять твою фамилию. Короче, разберемся.

Он крепко поцеловал меня в губы и уперся лбом в мой лоб, сказав:

– Мне неважно, будешь ли ты Райли Кеннеди, Райли Райли или Райли Кеннеди-Райли, лишь бы я мог назвать тебя своей навсегда.

Комедия с ошибкой[7]

Глава 1

Пайпер

Вот и наступила очередная суббота – праздная и предпраздничная. Близилось мое любимое Рождество, и я упивалась суетой нью-йоркских улиц, полных горожанами с подарочными пакетами, и любовалась нарядными венками из остролиста на дверях домов в моем районе. Воздух сегодня был настолько морозным, что каждый вдох равнялся целебной очистительной процедуре.

Я вышла из кафе в Верхнем Вест-Сайде, где за кружкой горячего какао просматривала каталоги в поисках идей для переделки очередной квартиры. Я дизайнер интерьера, и подбирать декор – мое хобби, даже когда мне за это не платят. Такое занятие мне в радость.

Человека, сидевшего прямо на тротуаре, я заметила издалека. Время от времени у нас появляются бродяги, привлеченные благополучным, безопасным районом, но жильцы сразу жалуются и заставляют этих людей уходить. Лично я никогда не цеплялась к бездомным: они ведь ни разу никому не навредили.

Чем совать ему доллар, я придумала кое-что получше и повернула обратно с намерением купить бездомному хороший плотный ланч и дать немного денег. В этом году я решила отказаться от рождественских подарков в пользу добрых дел. Чем транжирить деньги, покупая ненужный шарф или билеты на бродвейский мюзикл, я помогу нуждающимся, а близким и друзьям сообщу, что именно сделано в их честь. Кому же посвятить это проявление доброй воли? Пожалуй, милосердие к бесприютному станет идеальным подарком для моей тетки Лоррейн.

В гастрономе, когда подошла моя очередь, я заказала большой сэндвич с копченой говядиной на ржаном хлебе, а пока его делали, взяла колу из холодильника, пакет чипсов со сметаной и луком и большое печенье с шоколадной крошкой, завернутое в пищевую пленку. Не зная, что предпочитает этот бродяга, я ориентировалась на собственный вкус, а вообще еда в этом магазине первоклассная, не прогадаешь.

Опустив в бумажный пакет еще и пятидесятидолларовую купюру, я, гордясь собой, вышла на улицу и вновь направилась к своему дому.

Мне повезло – бездомный никуда не ушел. Издали казалось, что на нем лишь фланелевая рубашка, а подойдя, я заметила дыры на джинсах. Лицо заслонял козырек бейсболки.

Остановившись рядом, я немного нагнулась и, кашлянув, начала:

– Здравствуйте, я Пайпер! Мне показалось, что вы проголодались.

И протянула ему пакет.

Бродяга ответил не сразу, сдвинув бейсболку, чтобы разглядеть меня против солнца – день был холодный, но солнечный.

– Там еще и немного денег, пятьдесят долларов. Только прошу не тратить их на алкоголь.

Бездомный открыл пакет, понюхал и спросил:

– А на стриптизерш можно?

Растерявшись, я, заикаясь, пролепетала:

– Ну, я бы предпочла, чтобы вы так не делали, но если вам хочется повеселиться на Рождество…

Он сдернул бейсболку совсем, и я увидела ярко-голубые глаза, живописно растрепанные медно-рыжие волосы и весьма красивое лицо.

Буравя меня глазами, рыжий спросил:

– Чего вы накурились, леди?

Я сглотнула.

– В каком смысле?

– Вы приняли меня за бездомного?

Ох, как неловко получилось!..

Сморщившись от неловкости, я попыталась возразить:

– А с какой иначе стати вам сидеть на тротуаре?

– Допустим, я работал в здании и вышел покурить, – парировал он. – Да мало ли!

Только тут я разглядела, что на нем плотная фланелевая