коляску и сажаю в нее дочь. Все это занимает целую вечность, и теперь мне придется войти в то кафе, ведь Кора считает, что там меня ждет подруга, попавшая в беду.

– Спасибо, огромное тебе спасибо еще раз, – благодарю я, стоя у машины.

– Может, запишешь мой номер на случай, если тебя надо будет подвезти обратно? – предлагает она.

Мне хочется признаться, что я не вернусь, но, конечно, этого говорить нельзя, как и то, что я единственный человек на планете, у которого нет телефона, поэтому в любом случае не могу записать ее номер.

– Меня подвезет подруга, но спасибо за предложение.

– Ладно, удачи тебе. Пока, Эйвери.

Кора машет рукой и отъезжает. Я наклоняюсь и вожусь с ремнем безопасности на коляске и обувью Эйвери, чтобы дождаться, пока машина скроется из вида, и не заходить в кафе. Удостоверившись, что Кора уехала, закидываю сумки через плечо и быстро иду через парковку к ломбарду.

Внутри за стеклянным окошком сидит на табурете мужчина, чей запах я чую с порога. Его брюхо выпирает из-под футболки с принтом из аниме. Он не поднимает голову, когда звонит дверной колокольчик. Я не теряю времени зря и иду прямо к стойке и становлюсь перед ним. Откашливаюсь, и мужчина наконец-то смотрит на меня.

– Слушаю вас, – официальным тоном говорит он. – Чем могу помочь?

Я вытаскиваю часы и двигаю их через окошко в стекле.

– Я хотела бы их продать.

Мужчина берет часы и рассматривает их под лампой.

– Это «Гуччи», – заявляю я.

– Я умею читать, – отзывается он, но не зло.

Похоже, у него просто такая манера говорить. Мужчина внимательно смотрит на меня и поднимает бровь.

– Где вы их взяли?

– Не помню. А что?

– Надеюсь, это не подарок мужа или что-нибудь в этом роде, потому что они поддельные. – Он возвращает мне часы. – Очень жаль.

– Нет. Нет! Не может быть! – воплю я, но быстро понижаю голос. – Пожалуйста, взгляните еще раз. Прошу вас.

– Я двадцать семь лет этим занимаюсь. Уверяю вас, это точно подделка. Ничего не стоит.

– Они должны что-то стоить! Хоть сколько-нибудь. Десять долларов. Сколько угодно, – молю я. Другие посетители и два продавца из соседних магазинов останавливаются, чтобы посмотреть на меня, но быстро отворачиваются.

– Простите, но они даже этого не стоят. К сожалению, я ничем не могу вам помочь, – вздыхает мужчина, и все вокруг расплывается и движется как в замедленной съемке.

Мои колени подкашиваются. Я не могу вернуться. Такого не должно случиться.

– Нет. Проверьте еще раз. Вы ошиблись. Наверняка ошиблись! – ору я.

– Пожалуйста, мэм. Не устраивайте сцену. Мне очень жаль, что я не могу…

Но я больше не слушаю. Голоса звучат приглушенно. В нескольких шагах стоит мужчина постарше вместе с продавцом и смотрит на меня с жалостью. Второй продавец держит бархатный поднос с украшениями на продажу и показывает их мужчине. Там в основном кольца. Вижу крохотную бирку на кольце с бриллиантом – тысяча триста долларов. По спине бегут мурашки. Я смотрю на Эйвери, которая радостно глядит на блестящие камушки. Что мне теперь делать? Бросаюсь к бархатному подносу, хватаю кольцо и бегу.

Бегу к двери, с коляской перед собой. От рывка и моей паники Эйвери начинает плакать, а продавцы кричат, пытаясь меня остановить. Я выгляжу жалко. В одиночку я сумела бы сбежать, но не подумала о коляске на неровном бетоне парковки, усыпанном камнями. Не подумала о том, как буду открывать дверь с двумя сумками и коляской. Ни о чем не подумала. Просто бегу, и меня хватают еще до того, как я успеваю пересечь парковку.

Они вызывают полицию.

Они пытаются удержать меня до приезда полиции прямо там, на парковке, но я говорю, что ребенок замерзнет, и захожу внутрь. Им приходится последовать за мной. Через двадцать минут приезжают два копа. Конечно же, мужчины. И разумеется, они знают моего мужа, но сегодня по документам я не Джорджия Кинни, а Джун Баррет, и мне тридцать один год. Люди ведь не сообщают об украденном удостоверении личности, а просто получают новое, тем более если вернули кошелек. Видимо, мне предстоит узнать это на собственном опыте.

Мужчина в футболке с аниме рассказывает о случившемся во всех красочных подробностях, но я молчу. Сижу на оранжевом пластиковом стуле у окна, кормлю Эйвери крекерами в виде рыбок и пытаюсь успокоить ее, катая коляску взад-вперед.

Через несколько минут ко мне подходит полицейский и мягко объясняет, что против меня выдвинут обвинения, ему придется меня арестовать. Я смотрю на работника ломбарда, и тот пожимает плечами.

– Все записано на камеру. Чего вы от меня хотите? Я могу потерять работу, – объясняет он.

– У меня ребенок! – кричу на него. – Психопат!

Я ожидала, что мне выпишут штраф, но ареста и представить не могла. Мне хочется сбежать. И я почти бросаюсь в бегство, хотя теперь это было бы комично и нелепо. Чувствую себя загнанным в капкан зверем. Опять.

– Мэм, – говорит полицейский по фамилии Макаллен, – мы разрешим вам позвонить, чтобы кто-нибудь забрал вашу малышку. Мы не отвезем ее в тюрьму.

Он смеется над собственной шуткой, и я пытаюсь что-то ответить, но запинаюсь и не могу произнести ни слова.

– В тюрьму, – повторяю я.

А потом оказываюсь на заднем сиденье полицейской машины, и меня вместе с Эйвери везут в участок. По пути коп объясняет, что если это мой первый арест и не возникнет подозрений, что я скроюсь от суда, меня отпустят под залог всего в несколько сотен долларов. После каждого его слова мне еще сильнее хочется сбежать. Деньги, суд, тюрьма.

– Вы можете остановиться? – прошу я.

– К сожалению, не могу…

– Меня сейчас вырвет! – ору я через разделяющий нас плексиглас. Коп быстро паркуется и отпирает мою дверь.

Я высовываюсь наружу и блюю, пока не начинает болеть нутро. Коп молчит. Когда глаза наливаются кровью от усилий, я закрываю дверь, а он снова выруливает на шоссе и едет дальше.

В участке нам с Эйвери любезно разрешают посидеть в приемной, пока полицейские проверяют мое водительское удостоверение. Слава богу, Джун Баррет чиста перед законом. Я объясняю, что у меня нет с собой денег и я не замужем (естественно, они не видели кольцо, потому что мне не позволено его носить, ведь Лукас знает, что я попытаюсь его продать). Наверное, им меня немного жаль и они всячески пытаются помочь, назначив минимальное наказание и вызвав в суд.

– А что будет, если я не найду никого, кто смог бы меня забрать? – спрашиваю я, снова