Вернувшись к кубрику, Данила услышал голос Бронислава.

– Кто здесь? – спросил тот, услышав шаги Кривошапкина.

– Тихо, Броненосец. Молчи. Мы на финской подлодке.

– О, дьявол… – Краснофлотец уже хотел разразиться трехэтажной бранью, но вовремя себя сдержал.

– Они думают, что мы финские рыбаки. Я же финский знаю. А вот ты лежи, делай вид, что грохнулся затылком и тебе речь отшибло. Понял?

– А что с Валерьянкой?

– Видать, хорошенько он долбанулся. В коме лежит. Вот такие дела.

– В коме – это хорошо. Лишь бы пока не бредил, а то проговорится еще, – сказал Бронислав.

– А ему можно и по-русски говорить.

– Это еще почему? – удивился Вернидуб.

– У него нашли документы того кондуктора. Они думают, что он и есть смотритель маяка. А мы, мол, рыбаки, его подкинуть на Аландские острова согласились.

– Ну, это облегчает дело. Главное, чтобы он сам не признался, что он красный военфельдшер.

– Надо следить и не упустить момент, когда он очухается.

– Надо следить, – согласился Бронислав.

– Ладно, пойду-ка я проведаю, что это за подлодка такая.

Кривошапкин направился в сторону, куда пошли финские подводники.

– Э, Данила, а где гальюн? – прошептал ему вслед Бронислав.

– Тебе туда, – указал Кривошапкин.

Данила доковылял до отсека, из которого доносился едкий запах. Глаза сразу же заслезились, перехватило дыхание. Вдруг рядом с ним возник еще один «черт».

– Что, рыбья требуха, – обратился он к Даниле, – грудь сперло с непривычки? А что ты хотел… – здесь же аккумуляторные ямы.

– Здесь задохнуться можно, – прохрипел Кривошапкин.

– Ага! – заржал «черт».

Форма подводника вся была в белых пятнах, он заметил, как Данила глянул на них.

– Кислота выела. Когда качает, расплескивается, – объяснил тот.

– И насколько аккумуляторов хватает? – спросил Кривошапкин.

– На пару недель. Но мы так долго под водой не бываем. Зависит от воздуха… Подплывем к месту, поднырнем, пошарим и назад отходим.

– И куда мы теперь идем?

– Да вот русским путь в Ботнический залив преграждаем. Мины ставим, чтобы они туда не совались. Сам знаешь, шведы по нему нам технику и провизию перебрасывают.

– Угу, – кивнул Данила.

– Я Оскари, – протянул чумазую руку аккумуляторщик.

– Даниэл.

– Лучший способ избавить глотку от хлора – наполнить ее этим.

Аккумуляторщик достал из-за пазухи плоскую металлическую флягу.

– Водка?

– Спирт разбавленный. Давай по глотку, – неожиданно предложил Оскари.

– Давай, – обрадовался Кривошапкин, он вспомнил, как ему похорошело от спиртовой микстуры. К тому же и холод его уже пронизывал насквозь.

Оскари открутил крышку.

– Ну что, за убийство червяка! – сказал он и протянул флягу Даниле.

– За убийство червяка! – Кривошапкин весело повторил распространенный финский тост. Он сделал большой глоток, жидкость обожгла рот, а затем согрела его жилы.

– Не очень-то он разбавленный у тебя, – крякнул Данила и отдал флягу Оскари.

Тот смешно выпучил красные глаза и тоже сделал добрый глоток, потом тихонько кашлянул в кулак и быстро закрутил флягу.

– А черви-то красные, как и эти сволочи, – он показал фляжкой на потолок.

– Какие еще сволочи? – не понял его Данила.

– Красные… Ну, русские.

– Ах, да…

– Чтоб они на скалу наскочили, чтоб на мель сели и не слезли с нее, чтоб наши мины их на воздух подняли!..

– Ты, Оскари, это о чем?

– Русский истребитель или, как они называют, «эсминец», недалеко совсем гудит – акустик сообщил. Если он нас засечет – будет очень тяжело.

– А чего, мы по нему торпедами не можем выстрелить? – спросил Данила.

– Ну, ты, вяленая килька. Ни черта ты не смыслишь. Не достанем мы его… Еще по одному глоточку? – предложил Оскари.

– Не откажусь, – потер руки Данила.

– Ты только моему начальству не докладывай… Хотя мне по вредности положено, – улыбнулся он глазами.

Они опять по очереди выпили. Оскари закрутил пробку. И вдруг в подводной лодке завыла сирена. На стенках замигали красные лампы.

– Все, рыболов, беги к себе. Началось… Ох, началось! – перекрикивая вой сирены, проревел Оскари.

Аккумуляторщик быстро нырнул во мрак, оставив Данилу одного. Кривошапкин поспешил в свой кубрик.

* * *

– Что, черт побери, происходит? – встретил Кривошапкина Бронислав.

– Наш эсминец засек эту лодку и теперь хочет ее утопить. Вот и все.

– Это правильно. Это так и надо, – сказал краснофлотец.

– Да, но если он это сделает, то утопит и нас вместе с ней! – воскликнул Данила.

– А чего ты, брат, хотел? Это война, а не кукольный театр! – Было непонятно, говорил Бронислав серьезно или подтрунивал.

– Бляха, это же надо! Сбежали, чтобы наши нас и утопили! – Кривошапкин со злости ударил в железный косяк двери кубрика.

– И главное, – добавил Вернидуб, – ничего нельзя предпринять. Из этой подводной тюрьмы вообще нет выхода. Дохлого кашалота им всем в глотку!

– Остается молиться на финнов, чтобы они перехитрили наших и дали деру, – выпалил Данила.

– Молись, молись, если умеешь… На такой лодочке против эскадренного миноносца, – покачал головой Бронислав, – нет шансов. Уж поверь мне. Красный флот – один из мощнейших флотов на Земле.

В это время где-то за железными стенками подводной лодки что-то гулко ухнуло. Корпус субмарины через пару минут мелко задрожал. Затем этот же звук повторился опять.

– Глубинные бомбы! – догадался Бронислав. – Ну, посмотрим, что этот финский крендель придумает.

* * *

Командир подлодки «Саукко», или «Выдра», Микка Малиннен приказал опуститься к самому дну и медленно продвигаться к финским берегам. Он знал проход в прибрежном минном поле и рассчитывал пройти по нему, улизнув под прикрытие бесчисленных островов. Большой корабль навряд ли туда сунется – слишком уж много рифов и запросто можно нарваться на мину. Главное, субмарине не «схватить» глубинную бомбу.

А разрывы были совсем близко. Подлодка содрогалась, словно ее трясло в лихорадке. Похожая на огромный придонный моллюск, она ползла почти брюхом по дну круто на север, пробираясь в мутной из-за взрывов воде.