– Авось найдешь себе хорошего мужа, – бесхитростно сказала Аня. – Я там постояльцев оформляю, паспорта их вижу, подскажу, у кого штампа нет.

Мавра была молодой, но она уже знала: жить в нищете ей совершенно не хочется. Провести в убогом Грунске всю свою жизнь она тоже не собиралась. А как вырваться из Грунска? Сбежать? Где и на что жить? Оставался один путь: найти богатого супруга. Девушка твердо решила: если ей попадется мужик с толстым кошельком, то она сделает все, чтобы пойти с ним в загс. Возраст, внешность, наличие жен и детей от других браков, свекровь-змея, свекор-кровопийца – все это в расчет не принимается. Главное – деньги, чем их больше, тем лучше. Ради переезда в Москву Мавра согласна была любить безумного деда или пьяницу, или развратника, или черта лысого, главное – сбежать из убогого Грунска подальше и никогда в него не возвращаться. Да только в село не приезжали женихи, о которых мечтала Мавра, поэтому ей будущее рисовалось в черных тонах. И вдруг предложение Анны. Дочь алтарника мигом ответила:

– Да. Когда начинать работать?

Она подумала, что в санаторий, наверное, приезжают не только простые работяги, но и начальство. Совсем неплохо стать женой директора. Понятно, что в доме отдыха бегать с трепкой и веником не весело. Но это шанс выбраться из болота, в котором она живет.

Через неделю Мавре стала нравиться ее дополнительная работа. В пансионате отдыхало много молодежи, а общаться со сверстниками намного интереснее, чем с бабками в храме, которые постоянно говорят о грядущей смерти. Работу в церкви девушка бросить не могла, полы там она мыла исправно и только ждала момента, когда наконец появится он, тот самый, богатый. Но денежных мешков на горизонте не мелькало.

Как-то раз в субботу после всенощной Ильина зашла в правый придел, стала чистить подсвечник у иконы Пантелеймона-целителя и услышала голос:

– А исповедь уже была?

– Опоздала ты, Нина, – ответил Андрей Алексеевич, – но батюшка в алтаре, могу его попросить выйти.

– Век тебе благодарна буду, – ответила женщина, которую Мавра сразу узнала по голосу, да и Ниной звали только одну прихожанку, Короткову, медсестру из местной больницы. Там лечились жители близлежащих деревень.

Через некоторое время до Мавры донесся бас священника:

– Что ж ты, голубушка, на службу-то не явилась?

– В роддоме дежурила, – ответила Нина.

– Говори громче, – велел церковнослужитель.

– Вдруг кто исповедь мою услышит, – возразила Нина.

– Главное, чтобы тебя Господь услышал, – отрезал священник. – Оглянись, нет тут никого. По домам народ разошелся, одна ты объявилась. Исповедываться собираешься? Если нет, то завтра под причастие не подходи.

Нина стала излагать свою историю.

Мужчина, имя которого медсестра не сообщила, дал ей большую сумму денег, чтобы младенец, который родился сегодня ночью, не дожил до полудня. Нине очень нужны деньги, она хочет уехать жить в Москву. Новорожденный скончался. Никто не заподозрил ничего дурного, медсестра знала, как надо действовать. Но сейчас ее стала терзать совесть.

В ужасе от услышанного, Мавра, сама не зная почему, осторожно выглянула в центральную часть храма и обомлела.

Священник и Нина стояли лицами к окну, спиной к ней. Находились они неподалеку от алтаря. По правую руку от кающейся грешницы находился П-образный закуток. В нем, тоже спиной к Мавре, стоял ее отец. Девушка сообразила: Андрей Алексеевич подслушивает, о чем говорят на исповеди!

Мавра прервала рассказ.

– Понимаешь, Ванечка, сколь шокирована была наивная девица? Место для того, чтобы развесить уши, было выбрано идеально. Ни священник, ни грешник не видят того, кто притаился в укромном уголке. Батюшка глуховат, всегда просил говорить громко. После окончания исповеди он читает молитву. Едва он ее начнет, мой папаша скрывается в алтаре, до него два шага. Конечно, вести себя так, когда в храме есть народ, опасно, кто-то может увидеть любителя чужих секретов. Но!

Мавра вздернула подбородок.

– Приход-то деревенский. Посторонние редко бывают на службе, только свои. Батюшка каждую овцу стада Христова знает. А люди в курсе, что он глуховат. Ну и кто захочет во весь голос исповедоваться в своих грехах? Ты согласишься?

– Нет, – улыбнулся я, – поищу другую церковь.

– Решение молодого человека двадцать первого века, – фыркнула Ильина. – Сейчас легко найти батюшку. Но в те годы государство злобно скалило зубы в адрес всех, кто служил в храме и кто его посещал. Церковь в Грунске была единственной на всю округу. Куда людям податься? Прихожане нашли выход, стали грехи на бумаге писать, священнику дают прочитать, а он листок потом им возвращает, и все довольны. Записку с прегрешениями бросают в мусорное ведро, оно на свечном ящике всегда стояло. Но этот метод работал только с простыми прегрешениями, вроде: внучку веником стукнула, не слушается, зараза. А что делать такой, как Нина? И в этом случае решили проблему. Человек ждал, когда закончится литургия, все разойдутся, и спешил к настоятелю со словами:

– Простите, опоздал, мне исповедаться надо.

Священник не имел права отказать в таинстве. Мой отец это прекрасно знал и подслушивал откровения прихожан. И еще информация тебе, Ваня, к размышлению. Я уже говорила, что записки с грехами священник потом людям отдавал. А те скомкают исповедь и в ведро кинут. Я потом должна была церковь убрать и ведро от мусора освободить. А помойка была далеко! Очень я радовалась, что отец всегда мусор сам выносил. Увидев же, как он подслушивает чужие исповеди, я сообразила: в ведерке-то записки! Может, алтарник их вытаскивал и читал? Почему он это проделывал? Я решила, что из чистого любопытства. Но с той поры стала относиться к отцу настороженно.

Мавра положила ногу на ногу.

– В заводской санаторий приглашали для выступления перед рабочими актеров, певцов, художников. Как-то раз позвали писателя Ильина. Дальше случилось чудо. Почетных гостей после встречи угощали. В день приезда Михаила Андреевича официантка, которая всегда прислуживала знаменитостям, заболела. Директор велел найти среди персонала молодую симпатичную женщину. Ну и позвали меня. Спустя неделю после своего визита Ильин приехал в санаторий как отдыхающий, взял путевку на двадцать четыре дня. Мы стали тайком от всех встречаться. За сутки до отъезда Миши в Москву он вручил мне коробочку, я ее открыла, внутри лежала брошь: золотая туфелька в бриллиантах. Ильин сказал: «Моя любимая, убегая с бала, потеряла туфельку, но я знал, где ее найти. Выходи за меня замуж». И утром я отправилась с ним в Москву, соврала отцу, что меня в санатории попросили выйти не в свою смену. Не взяла ничего из вещей, убежала в чем была. Очень боялась, что папаша поймет, что я собралась уехать, и запрет меня на замок. Но все удалось. Началась другая жизнь, именно такая, о которой я мечтала.

– Почему у вас и у Олимпиады отчество Арнольдовна, если отца звали Андреем? – спросил я.