– Да, – ответил мой друг детства, – только я считал его братом мамы. Когда Николай впервые у нас дома появился, он принес мне в подарок железную дорогу, их тогда в ГДР делали. Представьте восторг ребенка. Николай объяснил: «Я твой родной дядя, до сих пор жил на Севере, вчера вернулся. Соскучился по сестре. Уж не сердись, мы с ней хотим по театрам походить. Тебя с собой взять не можем, спектакли вечерние. Чтобы ты не скучал в одиночестве, с тобой останется Сергей, он очень добрый».

Ну и пошла у меня не жизнь, а праздник! Дядя Коля меня завалил игрушками, еще он мог любые книги достать, одел меня хорошо. В холодильнике у нас даже икра черная поселилась. Сергей меня стерег, когда мама и дядя Коля уезжали, иногда неделю мог у нас жить. Помню, как они в Чехословакию слетали. Привезли мне две кружки с длинными носиками, коробки с очень вкусными, тонкими, как бумага, вафлями, я забыл, как они назывались.

– Облатки, – подсказала Мавра. – Значит, Николя показал Липе Карловы Вары.

– Дядя Коля постоянно к нам несколько лет приезжал, – продолжал Гога, – а потом…

Бобров замолчал.

– Говори, говори, – велела Мавра.

Вениамин потер ладонью лоб.

– Дядя никогда у нас не ночевал, а я у него дома не бывал. Все визиты Николая Петровича проходили одинаково. Я получал подарок, мама и Димкин уходили. Сергей оставался. Утром он меня завтраком кормил, в школу отправлял. А вечером мама была уже дома. Но один раз…

Гога на секунду закрыл глаза, потом снова открыл их.

– Есть такое детское воспоминание. Зима, вечер, мама мне на ужин дала компот. Велела весь выпить, а сама вышла. Я сделал пару глотков. Фу! Невкусно совсем. Ну и вылил содержимое кружки в раковину. Знал, если мама увидит, что я оставил полную чашку, мне влетит. Потом я вдруг спать захотел и лег на диван в своей комнате. Разбудил меня разговор. Я на часы посмотрел, два часа. Ночь. Открыл дверь. У мамы темно, а в коридоре лампа горит, голоса слышны. Пошел на цыпочках поглядеть кто там. Увидел маму и дядю Колю, тот стоял на стремянке, антресоль под потолком была открыта. Липа говорила:

– Ты уверен, что ко мне не придут?

Николай ответил:

– На сто процентов. Поэтому на всякий случай пусть здесь все полежит. Не волнуйся, никаких свидетельств наших отношений нет. Ты просто скажешь: «Не знаю, кто эту ерунду выдумал. Мне некогда о мужиках думать, я работаю, мальчика на ноги поставить надо. И посмотрите, в какой конуре я живу, что ж мне любовник новое жилье не купил? Не слушайте сплетни». Видишь, как хорошо, что я вам приличные апартаменты не организовал? Да все отлично станцуется. Просто, когда Ираклия арестовали, я решил на всякий случай перебдеть. Если вдруг меня загребут, ты то, что заховано, трать, но осторожно. К фарце не ходи, это подлый народ, сначала возьмут у тебя все, а потом сами же и сдадут. Езжай к дьякону, он поможет!

Гога потер виски ладонями.

– Слово дьякон мне тогда было незнакомо, наверное, поэтому в память врезалось. Может, дядя еще что-то хотел сказать, да я чихнул. Взрослые обернулись.

– Ты почему не спишь? – ахнула мама и тут же добавила: – Компот же выпил!

Дядя Коля спустился с лестницы.

– Липа, не ругай ребенка. Может, ему кошмар привиделся. Иди-ка сюда, Веня, я принес тебе шоколадки с секретом. Они в коробке лежат, когда все съешь, подними дно. А сейчас беги в кровать, не стой босиком на полу, простудишься. Липа, я тебе полку починил, поеду домой.

– Спасибо, Коля, – сказала мама, – ты очень помог с антресолью.

Гога выдохнул.

– И почему я сейчас все вспомнил. Давным-давно ведь забыл про тот день! В коробке были шоколадки в виде машинок, когда я слопал их, поднял бумагу, на которой лежали конфеты, и увидел журнал. На его страницах были картинки с пустыми местами. Ну, например, улица, пешеходы, светофор и белые места, обведенные красным. Еще прилагалась книжечка с наклейками, их надо было поместить на иллюстрации. Сейчас таким никого не удивишь, но во времена моего детства это было редкостью. Больше я Николая не видел, очень тосковал, ждал его, спросил один раз у мамы:

– Когда к нам дядя Коля придет?

Липа ответила:

– Нескоро, он опять уехал работать на Север.

Мы стали жить намного скромнее. Потом к маме стал изредка приезжать дядя Андрей. Вот он мне совсем не понравился. Угрюмый такой, с бородой, усами, всегда в черное одет. Я решил, что он колдун. Появлялся неприятный тип всегда поздно вечером, молча протягивал маме конверт, та уходила, меня оставляла с мужиком, а он всегда спрашивал:

– Хорошо учишься?

Я лепетал:

– Да.

На этом диалог заканчивался, потому что возвращалась мама и отдавала гостю конверт. Он брал его и уходил. Так продолжалось до смерти матери, она скончалась внезапно. Когда я уходил в школу, она меня поцеловала, вернулся – дверь не открывают. Соседка вышла, заплакала, сказала, что Липа упала на лестничной площадке. Умерла сразу, тромб оторвался. Я попал в детдом, спасибо его директору, который для меня квартиру сохранил. Потом я стал бизнесом заниматься, быстро в гору пошел.

– Вы на антресоль родительской двушки заглядывали? – поинтересовался Борис.

– Один раз открыл ее, увидел пылищу и закрыл, – ответил Вениамин. – Более под потолок не лазил. Зачем?

Мавра взяла стакан с водой и сделала несколько глотков.

– Андрей! Весьма известная личность в узких кругах. Он обменивал рубли на валюту и наоборот. Заодно он наш с Олимпиадой отец. Так вот пошутила судьба. Мне о нем рассказала Николетта. У мужа приближался день рождения. Я хотела купить ему в «Березке» портфель. А эти магазины торговали за валюту. Никки дала мне номер и сказала:

– Он приезжает к клиенту на дом, по телефону никаких бесед о деле не ведет. Ему надо звонить с девяти утра до семи вечера, на другом конце провода ответят: «Храм». Тебе нужно сказать: «Запишите, пожалуйста, этот номер, попросите дьякона Андрея со мной связаться. Мне надо о крещении на дому договориться. Телефон этот Маша Круглова дала». И жди. Он тебе звякнет и спросит: «Куда ехать?» А когда мужик у тебя окажется, тогда и называй сумму, которую обменять хочешь на доллары или наоборот.

Мавра скрестила руки на груди.

– Я сразу поняла, о каком алтарнике Андрее речь идет. Когда я в храме работала, сама отвечала на такие звонки. Наверное, понятно, что я не стала обращаться к папаше, который ко всем своим грехам еще и валютные операции добавил!

– Господи, – прошептала Татьяна.

– Я постаралась папашу из своей жизни изгнать, – усмехнулась Мавра, – и вот на, получи его там, где никак не ждала.

Вениамин вскочил, потом снова сел.

– Кто-нибудь может мне объяснить, почему я забыл то, что вам сейчас рассказал? И по какой причине сейчас вспомнил?

Я ответил: