Джоэл же молчал, хрипло дыша. Он все еще поминутно тянулся к гранатам на поясе, жалея, что не прикончил странную гадалку при первой же возможности. Но тогда его отправили бы под трибунал за убийство мирного жителя. Вот только обычные старухи не исчезают бесследно после прыжка из окна мансарды. Либо вмешался какой-то хитрый фокус некой городской банды шарлатанов, либо гадалка, как и предупреждал несчастный сомн, была не той, за кого себя выдавала. Но кем — Джоэл не представлял.

— Карнавал уродов какой-то! То Биф, то эта… — все возмущался Ли, когда они расширили область поисков до размеров района. Предварительно они вызвали на телеграфной станции команду чистильщиков, чтобы те разобрались с трупом неудачливого клиента.

— Да уж, весь мир тот еще карнавал, — соглашался Джоэл, немного успокаиваясь: по крайней мере, они не угодили в ловушку. К тому времени буря стихла, они видели округу и без стимуляторов. Сияние Красного Глаза кое-как пробивалось через тучи. Змей еще спал Желтым Глазом, как говорила гадалка. Ее размеренный каркающий голос врезался в память жутким знамением. О какой лавке она упоминала? Уж не о пекарне ли и Зерефе? Но Джоэл не верил ни в предсказания, ни в тайные знаки. И все же исчезновение гадалки заставляло предположить, что в городе творится нечто такое, чего не наблюдали за все двести лет. Привычный порядок вещей рушился.

— Нет, я видел всяких старушек, но чтобы таких! — кое-как пытался шутить Ли.

— Что если это и был легендарный сомн? — пробормотал Джоэл, озвучивая свои опасения вслух. Утро уже пробивалось первыми лучами, жидкая грязь, сочившаяся из-под ног, постепенно застывала, стекая последними ручейками вниз по кривым улочкам. Квартал Ткачей окутывал сизый полумрак.

— Я уже ничего не понимаю, Джо… — простонал Ли, кидая под ноги промокший шарф: — Надоело все это!

Из груди его вырвался неразборчивый скрип, напоминавший одновременно возглас возмущения и сожаления. Джоэл с участием тронул его за плечо, но Ли порывисто вывернулся, повторив еще громче:

— Надоело! Сырость эта, город, тайны! Смерти… все надоело!

— Мне тоже, — вздохнул Джоэл. Рано или поздно каждому хотелось бросить такую жизнь, особенно, если не везло. Они увязали в паутине чьей-то лжи. Терялись или не находились архивы, свидетели либо замалчивали факты, либо вовсе пропадали. Да еще в голове, как назло, крепко засело внезапное предсказание сумасшедшей старухи.

— Думаю, поиски уже ни к чему не приведут. Пойдем, Ли, скоро будем дома, отогреемся, — успокаивал он друга, хотя сам, продрогший и разъяренный, после ночи бесцельных поисков снова мечтательно представлял себя в роли стригаля или пахаря. Но понимал, что тайны Вермело не отпустят, пока он не найдет ответов.

— Будем… Будем. Только сначала разговор с Уманом будет. А я не знаю, что сказать! — бушевал Ли, размахивая руками: — Вот была старушка, кинулась в окошко. Старушки нет, и тела нет. Да нас в психушке так запрут!

Они брели в промозглых сумерках, сквозь которые не пробивался Желтый Глаз, обвешанные собранными с улиц Ловцами Снов. Ли плелся рядом, сутулый, с неподвижным взглядом и непроницаемым лицом. Друг без неизменной удалой ухмылки на лице напоминал стершуюся обесцвеченную фреску. Но Джоэлу не хватало сил, чтобы чем-то подбодрить его. Он уже предчувствовал разнос от Умана Тенеба.

Пробегав до самого утра по мокрым улицам, они не нашли хоть какого-нибудь логического объяснения пропаже гадалки или ее тела. Мрачное настроение усугублял неизменный дождь, а в цитадели охотников их ждали другие неприятные новости…

Бледно-зеленый кафель фойе первого этажа нагонял уныние. Такой же покрывал стены морга, а на нижних уровнях стены просто размалевывали едкой краской болотного оттенка, из-под которой выступали «слои истории» разных цветов, не более радостных. Вся цитадель охотников пропиталась плесневелой тоской. Джоэлу порядком надоело едва ль не каждый день задерживаться в этом месте дольше обычного: то ночи на карантине, то в архиве, то встречи с Уманом Тенебом. Его кабинет выглядел единственным приличным местом в древней лечебнице. Все остальное покрылось тленом многолетнего упадка, но мало кому хотелось побывать в обиталище напускной роскоши.

— Идиоты! Какая старушка? Какое окно? — гремел Верховный на подчиненных, как и предсказывал Ли, но запирать в камеру для проверки психической вменяемости все же не стал. Осыпал самыми забористыми и изобретательными ругательствами, затем выдохнул и резко успокоился, поправив золоченую пластину, скрывавшую левый глаз.

— Ладно, исчезновение старой карги не ваше дело. Поручу расследование другим, — ровным тоном продолжал Уман. — На тебе, Джоэл, по-прежнему охрана свидетельницы и выяснение обстоятельств появления легендарного сомна.

— Есть, — отрапортовал максимально сухо Джоэл, но тут же бесстрашно спросил: — Но для выяснения всех обстоятельств мне требуется досье на господина Ленца, владельца сгоревшего имения.

Уман изменился в лице, короткие черные бакенбарды, которые он отращивал в последнее время, встопорщились, как у разъяренного кота. Перо ручки, которая подписывала рапорт о ночном происшествии, зависло над листом бумаги, едва не посадив смачную кляксу вместо угловатого небрежного росчерка.

Похоже, возмущение Верховного Охотника не находило слов для выражения, даже непечатных не хватало. Ли слегка попятился, глянув на Джоэла с таким видом, будто хотел сказать: «Тебе жить совсем надоело?»

Но служба охотника подразумевала немалую долю риска, к тому же Джоэл искренне не верил, что Уман за, казалось бы, незначительный вопрос отправит в темницу человека, который спас ему жизнь и в свое время отказался от славы. Хотя, возможно, Джоэл всегда думал о людях лучше, чем они себя проявляли.

На этот раз Уман застыл, незаметно вскипая от беспричинного гнева. Мертвый волк на гербе за его рабочим местом точно дернулся и оскалился. Тусклый свет ненастного утра за окном не долетал сквозь стекла до кабинета. Тени точно сгустились и поднялись из углов.

— Досье Ленца не нужно для этого расследования, — тяжело, но бесшумно опустив кулак на стол, ответил Уман.

— Почему? — Джоэл бесстрашно буравил его взглядом, отчего Уман лишь больше свирепел. Ли рядом корчил гримасы и едва не скулил, желая только поскорее уйти. Джоэл же подтвердил свои мрачные догадки: ему не предоставляли всю информацию. Никто не хотел, чтобы он узнал правду, а Джолин, как и Биф, оставалась лишь наживкой. Уман хотел уничтожить легендарного сомна и, возможно, навечно похоронить какое-то очень темное дело. Возможно, дело, которое перешло ему «по наследству» от ретировавшегося предшественника, потому что Уман не боялся, а скорее испытывал отвращение к своей должности и всем секретам, которые приходилось хранить от бывших друзей. Власть — величайшее одиночество, а для воина еще и величайшая скука.

— Это не в нашей компетенции, — проскрежетал сквозь зубы Верховный Охотник, а потом все-таки гулко стукнул массивным кулаком по темному шпону столешницы: — И вообще! Как ты смеешь — так тебя растак — задавать мне еще какие-то вопросы после этого рапорта о какой-то гадалке и пропаже? Радуйся, что я вообще оставляю тебе это дело! А теперь оба — пшли вон!