«Да уж чего здесь радостного. Ну да, разве только не отправили к мозгоправам, действительно. Спасибо-спасибо, Уман», — саркастично подумал Джоэл, медленно отворачиваясь от Верховного Охотника и затворяя за собой массивную дверь.

Ли, как молния, первым вылетел из кабинета. Уже в коридоре он скороговоркой твердил:

— Джо! Джо! Ты головой ударенный совсем? Что это было? Кто тебя за язык вечно тянет?

— Желание докопаться до правды, — с мрачным достоинством отвечал Джоэл, но Ли только качал головой, грустно усмехался и передразнивал:

— Ты себя-то послушай! «Желание докопаться до правды». Да понятно, что нет ее. Понятно, что с Ленцем все нечисто. Ну нет правды в этом мире, нет! И быть не может! А если бы тебя заперли? Ты обо мне подумал?

— Ты уже большой мальчик, позаботился бы о себе, — ответил Джоэл. Причитания Ли начинали здорово раздражать, мешая ухватиться за некую мысль, которая плавала у края сознания, но проваливалась в пропасть неразборчивых образов.

— Джо! — Ли резко дернул за руку, разворачивая к себе. — Иногда ты… ты просто сухарь! Я за тебя волнуюсь, между прочим.

Джоэл протяжно вздохнул, воздух с легким присвистом вырвался из легких. Тревога болезненно билась в вопросительно расширенных глазах Ли. Значит, на этот раз он не шутил, по-настоящему обижался и переживал. Джоэл никогда не хотел такой душевной теплоты, никогда не просил настолько беспокоиться о нем. Ему за всех переживать — норма жизни. А за него — трата сил, пустое.

— Ли, уже все в порядке. Не тревожься о том, чего не произошло. Пойди лучше в душ, тебе надо согреться. — Он украдкой пожал руку Ли и поцеловал его в висок. На большее фантазии и изворотливости, как всегда, не хватило. Ли не отшатнулся и не поморщился, напряженные черты лица смягчились, складки на лбу и между бровей разгладились. Значит, сработало, как всегда, бесхитростно и непонятно.

— Ладно, ты прав, ты прав, — кивнул Ли. — Если переживать, никаких нервов не хватит. Тебе бы тоже согреться.

— Чуть позже.

— У тебя в сапогах хлюпает, — посетовал Ли. Джоэл и правда ощущал неприятную сырость, пропитавшую толстые портянки.

— Потом заскочу домой, там и согреюсь, — отмахнулся он, простуды к нему никогда не липли. Зато в неприятные истории судьба вовлекала с завидной частотой, вечно он натыкался на чужие тайны. Чего стоил пожар двадцать два года назад… С тех-то пор ему и являлись пепельные сны. Но это в прошлом, в прошлом, от которого никому не уйти.

— А куда ты сейчас? — спросил Ли.

— Проверить кое-то, — вкрадчиво отозвался Джоэл.

— По делу старухи? — не унимался любопытный друг. — Но его же перепоручили не нам, а кому-то…

— Но вдруг!

— Как знаешь. Увидимся вечером перед работой. — Ли отстранился и померк, как светлячок на рассвете. Он ссутулился и отошел на несколько шагов. Влажные сосульки слипшихся волос липли к вытянувшемуся лицу, мокрый плащ тяжело висел на опущенных широких плечах, точно не по размеру. Ли сиротливо ежился, опуская голову, отчего Джоэл ощущал себя ужасно виноватым, но он только кивнул:

— Да, на складе, как обычно.

— Ладно.

Джоэл оставил Ли посреди коридора и, хотя не оглядывался, знал, что друг стоит с потерянным видом, точно его бросили все на свете. Он просто хотел помочь, но Джоэл чувствовал, что ввязывается в опасное дело, которое выше интриг внутри организации Охотников. Он надеялся обезопасить Ли. Пусть тот и считался лучшим фехтовальщиком, от ножа в темном переулке никто не застрахован. Джоэл догадывался, что зацепил что-то более опасное, чем появление гигантского сомна. Хотя, казалось бы, разве это реально? Но чудовища безумны, движимы лишь жаждой крови, а человеческий разум в сотни раз изобретательнее.

С его-то помощью и создали множество машин и механизмов Вермело, а потом забыли, как ими пользоваться. Например, холодильные установки давно сломались, и никто не ведал, как их чинить, остались только длинные ящики со стальными дверцами, потому из морга на весь первый этаж тянулся запах крови, нечистот и гниения.

Он просачивался в фойе с омерзительными кафельными плитками, окутывал сумрачно-унылых секретарей, которые регистрировали происшествия, прибытие и отбытие конвоев и прочие события цитадели.

Мужчина и женщина средних лет неизменно сновали среди многочисленных протоколов, разложенных под лакированной стойкой. Джоэл не знал их имен. Вроде бы они состояли в браке, поженились после задания, на котором несколько сомнов оторвали ему правую ногу от колена, а ей левую руку. Но им еще повезло не столкнуться с легендарным, как Грэму и Биму. И они уцелели, в отличие от Стеллы, его покойной Стеллы, которая однажды лежала в этом ящике без заморозки, за стальной дверцей. Потом он в последний раз попрощался с ней, вернее, с ее опустевшей оболочкой, и больше уже никогда не видел. Порой Джоэлу казалось, что Энн так и не простила ему гибель подруги, и сам он себе не простил, хотя оба понимали, что такова их служба, работа. Но от скорби никуда не деться, не сорвать ее даже с кожей. Она переполняет и сочится кровью души, как кислое вино, перебродившее в кувшине.

Таким же сосудом невыразимо горькой вины встретился на пути Батлер, их общий добрый друг, самый тихий и преданный. Он никого не судил, лишь себя одного. Каждый раз, каждый проклятый раз. Он снова шел из морга.

За ним еще не успели затвориться двери. Они двустворчатой пастью скрипели на ржавых петлях, но их тут же закрывали коронеры в масках с длинным клювом, где помещалась капсула с ароматическим маслом, чтобы не задыхаться от духа разложения. Они напоминали самых жутких чудовищ. И тела резали так же — не когтями, так скальпелями — хладнокровно и беспощадно.

Судя по виду Батлера, он присутствовал не на вскрытии обратившегося. И Джоэл обо всем догадался без слов, когда они столкнулись у необъятной стойки кафельного фойе.

Зеленый мутный свет перепахивал бледностью усталые лица, глаза щипал гадкий запах и общий недостаток сна. Всегда вытянутое лицо Батлера сделалось непропорционально удлиненным и совершенно восковым, скулы заострились, как выступы скал, и в провалах по обе стороны вступавшего носа бессмысленно блуждали темные глаза. Обычно добрые, исполненные понимания, но теперь потерянные. Пустые.

— Батлер, что с тобой? — без приветствий начал Джоэл, осторожно трогая друга за плечо и только так привлекая его внимание. Батлер не сразу узнал, прищурился, как на ярком солнце, потом слегка пошатнулся. Джоэл мягко отвел его к жесткой деревянной скамье возле стены. Когда-то на ней сидели, пока секретари записывали к врачам или для посещения больного, теперь она просто осталась в фойе. Иногда на ней ждали аудиенции у Верховного Охотника.

Иногда отдыхали охотники, которым не хватило сил после ночи дежурства лицезреть трупы в морге. Многие после изматывающих ночей приходили в смятение при виде разрубленных тел, хотя во время ожесточенной борьбы никого не точили сомнения. Но слишком часто видели не только незнакомых жертв-обратившихся, но и друзей, родственников, однокашников, сослуживцев. И тогда-то кружилась голова, и тогда-то зеленые стены сливались единым капканом плесени и гнили.