— А что, Коста убивал? — А Ли действительно в это не верил.

 — Убивал. И я это знал. Чем его и шантажировал. Только в молодости Коста был побойчей, а после встречи с Лидией прикинулся солиднейшим человеком. Решил остепениться, знаешь ли.

 — А где он взял препараты, я имею в виду яд и сыворотку, ты у него не спросил?

 — Нет, не стал. А зачем? — Нико опять взглянул на часы. — Найти продавца, чтобы что? Убить его? Заказать у него еще пару ампул? Или сдать продавца вместе с моим дядюшкой Интерполу? Последнее, как ты понимаешь, в принципе исключалось, потому что дядюшка мой тут же сдал бы Интерполу меня. Так что в этом плане мы с ним были до его конца крепко, почти намертво сшитые... К тому же, Ли, в жизни невозможно все предугадать и предвидеть. Даже мысль о том, как добыть информацию об Исаеве через этого несчастного референта пришла мне только на кладбище, когда я увидел его рядом с Домбровским... Ну, и на тот момент я уже получил по экземпляру пентотала натрия и сакситоксина. И даже с этим относительно небольшим количеством «средств» при желании можно многое сделать.

 — А ты не подумал о том, что ты мог допросить Радека с той же сывороткой правды, и он бы все тебе рассказал? — выстрелил Ли.

 — Была такая мысль, но... — Нико пожал плечами, — я вдруг понял, что бессмысленно переводить на него сыворотку. Элизабет, как бы она ни любила своего лучшего друга, могла указать ему одно, максимум два места, где тот мог отсидеться после побега из «Орбе». А дальше что? Ну, нагрянул бы я туда с этим, отобранным у него, ключом. И зачем? Чтобы убедиться, что Элизабет там нет?.. Да нет, Ли, тут дело в другом. Для начала мне стало понятно, как более практично использовать Радека. Изуродовать его, чтобы его было трудно опознать. Оставить на его теле рисунок — сделанный им же портрет Элизабет, а затем переслать этот рисунок Исаеву. Так ему было бы проще ее найти. Он же не знал, как она сейчас выглядит...

 А теперь относительно Элизабет. Понимаешь, это все-таки моя женщина, и я ее знаю. И я могу сказать тебе, как человек, обучивший ее, что у нее есть где-то нора. Логово. Место, в которое она должна была перевезти украденные драгоценности. Там у нее склад, там у нее хранилище и там у нее настоящий схрон. И она в жизни не показала бы его Радеку. Тот, увидев все эти залежи драгоценностей, моментально догадался бы о том, КОГО она обчистила. И Радек знал, что теперь я сделаю все возможное и невозможное, чтобы ее найти и посчитаться с ней. Радек в жизни бы не согласился оставить ее одну, без помощи. А Элизабет явно хочет разобраться со мной сама. Ну что ж, я предоставлю ей такой шанс, — усмехнулся грек. — Но поскольку Исаев идет по ее следам — а он идет, я это знаю, я это чувствую — то он найдет и ее, и этот схрон. Ну, а мы всего лишь чуть-чуть этого подождем. А потом чуть-чуть опередим его и — ап! ловушка захлопнется.

 — Теперь я понял тебя, — покивал Ли.

 — Ну и отлично, — грек премило ему улыбнулся.

 — А что потом произошло в кабинете между тобой и Костасом?

 — А тут, собственно, и рассказывать уже нечего. Приплюсов планы Косты накормить меня пентоталом натрия и сакситоксином к тому, что эта скотина расслабилась и упустила Элизабет, я решил с ним кончать, но так, чтобы это принесло пользу. Для начала заставил его оставить мне на автоответчике сообщение о том, что Элизабет пропала; затем написать Домбровскому то слезливое письмо, текст которого я сам и продиктовал. Ну, а потом я отпотчевал Костаса хлоралгидратом, разведенным в «Метаксе». Моя скромная месть ему за то, что тот подумывал сделать со мной и Элизабет. Так что, как говорится, око за око и зуб за зуб. После этого я смотался в свою квартиру в Салониках, переслал сообщение Мари-Энн и уже с ее официальным напутствием — можно сказать, прямо-таки с ее материнским одобрением, я вернулся в «Эфтихию», но уже в качестве представителя Интерпола.

 — Но если все-таки вернуться к сыворотке, то... — опять начал Ли.

 — Но если вернуться к сыворотке, — перебил его грек, — то даже тогда, разглядывая отпирающегося из последних сил Радека, я думал о том, как хорошо было бы загнать эту штуку в вену Элизабет. Нет, ну в конце-то концов, — усмехнулся он, — не ломать же мне ей руки и ноги в поисках правды, как здоровенному русскому мужику? А вот после того, как мы с ней побеседовали бы «по душам», и я с ее помощью нашел бы того, о ком она расписывала в своем дневнике, мне бы и сакситоксин пригодился. Но для начала развесить этих с детства влюбленных на крюках, друг напротив друга, как туши, и вынимать из каждого по очереди те органы, которые они будут сами выбирать друг для друга. И так до той поры, пока совместное принятие сакситоксина не покажется им даром небес. Сдохнут вместе. Зато Элизабет до конца будет с ним. Она же так хотела? — Грек поиграл желваками.

 В этот момент в помещении раздался хрип, потом стон Одинцова. Олег возвращался из глубокого обморока.

 — А вот и мальчик наш «просыпается», — с равнодушной насмешкой констатировал грек. — Но вообще, — он взял в руки шприц, — ты был прав, Ли. Мое самое слабое место — Элизабет. — Нико сломал кончик ампулы. — Хотя слабая точка есть у всех. Она была у Костаса: как ни странно, он и правда любил Лидию. Он до конца выторговывал ее жизнь письмом, которое я потом через Исаева передал Домбровскому. Твоя самая слабая точка — это я. А у этих... — набирая жидкость в шприц, Нико на секунду отвлекся, указывая подбородком на боевиков, продолжавших стоять у входа, — самая слабая точка — это вера в деньги и власть Чудотворца, которого, как они считают, они никогда не видели.

 — А у Элизабет? — с глухой ненавистью прошептал ее имя Ли.

 — И у нее она есть. Она до сих пор любит кого-то. Я это понял, когда трахал баб, ту же Леа. Закрывал глаза, а видел только ЕЕ. Я и опоздал-то всего на три дня, а она за это время сбежала. Но это я научил ее, как скрываться и прятаться. Это я научил ее менять внешность, защищаться и ничего не бояться. И это я — Я! — обозлившись, грек толкнул ногой ящик, — научил ее, как пользоваться тем дурацким арбалетом, которым она высаживала решетку в тюрьме. И она мне должна. Я заставлю ее расплатиться, я соберу с нее все долги. Но для этого я должен точно знать, под какой фамилией и куда ездил тогда Исаев. И поможет мне в этом наш маленький референт. Ну, а дальше все пойдет своим чередом: поиск в системе данных аэропортов, списки зарегистрировавшихся на рейс пассажиров... а потом мы и Леа подключим к делу. Но сейчас почти девять утра. — Грек покосился на Одинцова: — Ты там как, пришел в себя? — Не дождавшись ответа, он обернулся к Ли: — Иди к нему, — кивок на Олега, — и подержи ему руку ...

 ***

     Пройдя таможенный коридор приблизительно в 06:30 по местному времени, Алекс обернулся к Андрею:

 — Мы как, такси возьмем или машину на прокат? — Чех поискал глазами стойку вездесущей компании «Hertz».

 — Ну, я бы, конечно, воспользовался такси. Но такси в маленьких городах всегда привлекают внимание, — машинально раздумывая о своем, пояснил Исаев. — К тому же, чтобы незаметно подойти к дому Лиз, нам придется просить водителя остановиться, не доезжая до Комри. И неизвестно, настучит ли на нас водила в полицию, если высадит нас в чистом поле. Или в лесу. Или что там находится рядом с Комри, не знаю... Короче, придется рискнуть и взять машину на прокат, причем на твое имя.