– Пойдемте, дети!

Я придала своему лицу выражение уверенности, распахнула вам объятия, взяла ваши руки в свои и почувствовала, как ваше тепло перетекает в мои руки. Надежда, которую я хотела подарить вам, текла в меня с теплом ваших рук. Все получится.

Лучик солнца упал нам на ноги.

– Солнышко светит! – воскликнула Туне Амалия, бросив за окно сияющий взгляд.

В тот день я твердо решила помыть окно. Впервые за много дней вы рассмеялись, хотя знали, что я слышу. Я расправила плечи, и мы вместе вышли на солнечный двор, чтобы собирать картошку.

После этого мы несли друг друга вперед. Вы несли меня, а я вас. Мы спали все вповалку: я, ты и твоя сестра, Руар, вы согревали меня изнутри, а я согревала ваши детские тела снаружи. Туне Амалия всегда засыпала первой, а ты мягко прикладывал палец к губам, чтобы я не разбудила твою сестру. Когда вы засыпали, а ваш братик или сестричка уютно укладывался у меня под сердцем, я лежала и слышала беготню мышей под крышей, пытаясь найти решения. Постель согревалась от нашего тепла, пахла овечьей шерстью, пóтом и нашими телами. Поздней ночью луна висела над кронами деревьев, как роскошное блюдо на стене гостиной. Все получится. Шаг за шагом я вела нас туда.

– Я смогу, – говорила я в потолок домика. – Я своего добьюсь.

Я и так продержалась очень и очень долго. И по-прежнему на свободе, хотя это удивительно.

Меня должны были запереть в Тронке.

Все хочется подарить своим детям – но не до конца. Есть вещи, которых не дарят самым любимым. Одна из таких вещей называется правда.

Всегда есть прошлое. То, что было до Уютного уголка. До Хельсингланда. До всей этой страны. Мое прошлое было пестрым, но оно закончилось заполненным бланком на столе у пастора в его ризнице в Тронхейме. После этого пути назад уже не было. Все обрушилось в тот день, когда я пришла к пастору и увидела бумагу на углу его стола, рядом с двумя узкими золотыми кольцами. Он напоминал ворона: весь в черном, излучал власть. Увидев его за столом, я испытала приступ дурноты.

– Посылали за мной? – спросила я, хотя более всего мне хотелось бежать, куда глаза глядят.

Лист бумаги и два кольца – словно противоположные полюсы. Помню, как я судорожно сжала на коленях свою знахарскую шкатулку, пальцы у меня дрожали, когда я глянула на двоих в углу. Влюбленная пара одевалась для свадьбы, скоро они возьмут у пастора кольца напрокат для церемонии. Но я-то не собираюсь замуж. Постепенно до меня доходило, зачем меня позвали сюда. Пастор заполнил бланк, чтобы отправить меня в Тронку, большое здание в глубине парка. А внутри – лабиринт коридоров и темные подвалы с ледяными душами и запахом испражнений. Сумасшедший дом.

– Я предупреждал тебя о последствиях твоих занятий, – произнес он.

Словно бы у меня был выбор. Мне надо было как-то зарабатывать на жизнь, чтобы кормить тебя, Руар, тогда еще такого маленького. Моя единственная альтернатива – ждать в темноте жадных рук, его и других мужчин. Никогда больше. Я сидела, не дыша. Пастор подался вперед и уперся в меня суровым взглядом. Белый воротник, аккуратно зачесанные волосы – как свежий снег скрывает грязь. Всего пятнадцать минут спустя я бежала, ощущая боль в ногах, к тебе и Армуду. Помню, ты показался мне таким маленьким посреди лодки, которую смолил Армуд – ты улыбнулся, увидев меня. Мы с Армудом были знакомы всего несколько месяцев, но он привык странствовать, сказал он, и он уже знал, что намечается Туне Амалия. Поэтому, стоя тогда у края моря, он принял мгновенное решение.

– Я пойду с тобой, – сказал он.

Он наклонился, чтобы поднять тебя, но поначалу я не решалась в это поверить.

– Ты можешь остаться здесь, – сказала я. – Тебя не ждут запертые двери, ты не крал, не убивал, ты не сумасшедший.

Тут он улыбнулся мне.

– Я пойду с тобой, – повторил он. – Куда ты, туда и я.

В эту минуту я протянула ладонь, на которой лежали кольца, и мы надели их на пальцы друг другу в первый раз: его кольцо оказалось ему велико, мое сидело туго, но в целом подходило. После этого мы пустились в путь.

В тот раз я избежала пасти Тронки, но в новой стране, в другое время я снова оказалась окружена острыми зубами. Этой осенью я не смогу расплатиться за дом, двигаться стало трудно, я не могла работать столько, сколько нужно. Придется идти к землевладельцу и просить об отсрочке. Лучше подождать, пока он закончит работу и поужинает. В прошлый раз, когда мы спрашивали, он ответил отказом. В голове эхом отдавались слова Армуда из другой жизни. «Держись, Унни. Нет смысла переживать попусту».

В лужах пенилась вода, когда я двинулась в сторону Рэвбакки, держа Туне Амалию за руку. Поначалу шагала я очень решительно. Борозды на полях превратились в грязное месиво. Длинная коса моей дочери постукивала ее по спине. Аккуратный пробор, золотые волоски. Беатрис прижата к груди. Ворона с блестящими крыльями накричала на нас, когда мы проходили мимо ее гнезда – должно быть, та самая, с которой я познакомилась в лесу, когда впервые ощутила в животе трепетание бабочки. Тот день стал последним счастливым днем. И не в чем обвинять ворону, что бы там ни говорили. Ей своих забот предостаточно.

Когда мы пришли, хозяин стоял посреди двора. Я низко присела перед ним.

– Мы уже просили и услышали отказ. Однако я снова пришла с той же просьбой.

Он пристально оглядел меня, не обратив никакого внимания на Туне Амалию.

– Единственное, что осталось у моих детей – это я и крыша над головой, – продолжала я. – Прошу тебя, помоги нам, дай мне отсрочку, а я обещаю сделать все, что могу, чтобы расплатиться.

По его лицу ничего невозможно было понять. Он перетаптывался с ноги на ногу, потом поддал ногой собаке, грызшей здоровый кусок мяса – он мог бы прокормить моих детей дня два. Я видела взгляд Туне Амалии, который она бросила на грызущую собаку.

– Прошу тебя!

Во рту пересохло. Колени дрожали.

– Я согласна на все!

Заскрипела кожа на сапогах хозяина. Он глянул на мой живот.

– Ты мне, я тебе, – проговорил он. – Всегда можно договориться. В следующий раз ты поможешь мне. Но до того еще много времени. Я приду позже, тогда и решим.

Он провел рукой по волосам