ни на какой военной службе он не состоял, что он был обыкновенным наемным убийцей и что за какие-то там огрехи его уничтожили люди из его же организации.

– Откуда вы об этом узнали?

– Да милиция меня допрашивала, вот и сказали. С абортом я опоздала, делать его уже было нельзя. Да и мама отсоветовала, сказала, что может так случиться, что потом у меня больше не будет детей. Так на свет появился Леня. В детстве он был примерным мальчиком, но потом все изменилось. В артисты его потянуло. А мы уже здесь жили. Ну какие здесь артисты? Нормальные мальчишки, которые в футбол гоняют и в сады – здесь неподалеку частный сектор – за яблоками лазают. А моему только бы переодеваться и строить из себя невесть кого! Уговорил меня, я уж его в театральную студию отвела. А там он еще и в секцию рукопашного боя записался – я порадовалась. Хоть с пацанвой местной отношения наладились: сдачу давать научился. Ну а дальше он пошел служить в армию. Вернулся, потом завербовался куда-то, как он сказал, в горячую точку, спустя какое-то время стал служить по контракту. Вот и все. А где он сейчас находится, я не знаю. Деньги мне, правда, присылает исправно. На жизнь хватает. Не забывает мать.

Я попросила Белоголовцеву дать мне какую-нибудь фотографию ее сына. Женщина принесла пачку фотографий, и я выбрала одну, которая была сделана несколько лет назад. Я полагаю, что с тех пор Белоголовцев особенно не изменился.

Я вышла от матери Леонида и поехала в Тарасов. Но только я подъехала к главной переправе между Тарасовом и Покровском, как увидела, что все пространство перед въездом на мост было занято машинами.

Я вышла из машины и подошла к стоящему около белой «Тойоты» полному мужчине лет пятидесяти на вид.

– Что такое случилось, вы не знаете? – спросила я его.

– Толком ничего не известно. Знаю только то, что движение по мосту полностью закрыто, на мосту находятся только полицейские машины, – ответил он. – А почему и что произошло, никто не объясняет, – добавил он.

– И давно здесь все стоят? – спросила я.

– Да, довольно давно, несколько часов уже, – ответил он.

В это время у мужчины затренькал телефон.

– Да, это я… слушаю. Что? Да стою перед въездом на мост, елки-палки! Никого не пропускают. Ты не в курсе, что там случилось, почему такой кипеж? Да? Ага, понятно. Ну, что же, будем ждать. Пока.

Мужчина отключил сотовую связь и повернулся ко мне.

– Девушка, – обратился он ко мне, – по последним данным, мост оцепили, потому что там нашли подозрительный предмет. Сын вот сейчас вычитал в социальных сетях. Вроде бы была оставлена какая-то коробка, а на ней написано «бомба». Сейчас работает группа разминирования. Эх, елки-палки, все у нас не слава богу, – вздохнул мужчина.

Мы простояли еще минут сорок. Наконец пробка рассосалась, можно ехать. Пока стояли, набрала Кирьянова. Но тот сухо сказал, что занят, ребята задержанные сидят за решеткой и ждут, пока он освободится, и позвонит он мне, как только будут какие-никакие новости.

Я решила, что сначала заеду домой, а уже потом отправлюсь к этому самому Аршину, то есть Андрею Никифорову, который, по словам Пантелеймонова, являлся коллегой Воротниковского.

Я посмотрела на часы: да, долго же я проторчала в пробке, время уже близилось к вечеру.

В это время затренькал мой сотовый.

– Да, алло, – сказала я.

– Таня, это я, Лена. Ты где сейчас находишься?

Голос Ленки звучал как-то неестественно спокойно и монотонно.

– Лена, что с тобой? Ты в порядке? – забеспокоилась я.

– И да и нет, – таким же механическим голосом ответила подруга.

– Лена, ты можешь объяснить, что произошло?

Я не на шутку встревожилась.

– Я все расскажу, но только тогда, когда ты будешь дома, – сказала подруга. – Ты ведь скоро приедешь? Да, Тань?

– Господи, ну, конечно! Я попала в многочасовую пробку. Только сейчас дорога стала свободна. Лен, я уже еду домой. Послушай, тебе что, плохо?

– Да нет, Тань, я жива-здорова. Ты не беспокойся обо мне. Ты просто побыстрее приезжай.

– С тобой, Лен, правда все в порядке? Ты меня не обманываешь? – допытывалась я.

– Правда, правда, приезжай поскорее, – попросила подруга.

Что же еще могло произойти? Факт тот, что Ленка сильно напугана, отсюда и такие неживые интонации в ее голосе. Если только… если с ней что-то сделали в мое отсутствие… да я…

Сломя голову я помчалась домой. Временами я жалела, что моя машина не летает, как птица. Несмотря на то что Ленка сказала, что с ней все в порядке, на сердце все равно было тревожно. Определенно что-то произошло, пока я ездила в Покровск и торчала в этой чертовой пробке.

Может, кстати, и подстава. Как накануне вечером. Впрочем, жива, и на том спасибо.

Наконец я доехала и, выскочив из машины, как ошпаренная бросилась к подъезду. На ходу выхватывая из сумки пистолет и ключи, я вставила их в замочную скважину. Толчком распахнув дверь, я кинулась в гостиную. Ленка сидела на диване, в квартире, кроме нее, никого не было.

– Лена! – закричала я. – Лена!

– Таня! – воскликнула подруга и, вскочив с дивана, подбежала ко мне.

Я обняла подругу, и она тихонько всхлипнула.

– Лена, что еще произошло? – уже более спокойно спросила я, убедившись, что на Ленке нет ни синяков, ни чего-то похуже.

– Тань, пойдем сядем, я тебе все расскажу, – уже своим обычным тоном произнесла Ленка. – В общем, так. Как ты уехала, я решила, что амбалов же задержали – значит, опасности нет. Ну и поехала в строительный магазин присмотреть обои для спальни. И вот, представляешь, когда я уже выходила из этого строймаркета, я обратила внимание на то, что прямо напротив входа стоит машина. Точнее сказать, это не я обратила на нее внимание, а меня заставили это сделать. Какие-то два типа схватили меня за руки и буквально затолкали внутрь.

– Лен, а ты не пробовала закричать? – спросила я.

– Тань, ты понимаешь, все произошло настолько