гуляю по городу, то чувствую, как по затылку бегут мурашки, и невольно оборачиваюсь. Временами мне кажется, будто я замечаю в толпе твое лицо, всего на мгновение, а затем его уносит от меня людским потоком.

Мы спешно шли по причалу, окруженные шумом и всеобщей суетой, высматривая корабль Алексея. Магдалена в зеленом платье, доходившем ей до колен, выглядела великолепно, Алексей, с его подтяжками и в кепке с козырьком, смотрелся отважным мореходом. Над головой кружили с криком чайки, а мы втроем шли рука об руку, вытягивая шеи, чтобы разглядеть названия больших кораблей.

– Вот он! – воскликнул Алексей, и мы поспешили вперед, навстречу великолепному океанскому лайнеру. Он был выше парижских многоквартирных домов, увешан веселыми флагами и переполнен сонмом идущих вверх по трапу людей.

– Билет не забыл? – с волнением спросила Магдалена, поправляя воротник Алексея.

– Он тут, – сказал тот, похлопав себя по нагрудному карману.

– Обещаешь беречь себя? – спросила я.

Алексей закатил глаза – и я улыбнулась. В этом был весь он, мой обидчивый Алексей, самоуверенный, как и всегда.

– На этом корабле нет никого опаснее меня, – проворчал он. – Но да. Я обещаю.

Мы с Магдаленой расцеловали его, не заботясь о том, что нас могут увидеть. Мы обожали нашего золотого принца, и хотя мне и было больно его отпускать, я знала, что скоро мы вновь воссоединимся. Его свобода и счастье значили для меня больше, чем возможность держать его при себе, на цепи.

После долгих прощаний, рукопожатий и слез мы все же пожелали друг другу всего наилучшего и разошлись в разные стороны. Мы слишком долго жили в твоей тени, цепляясь за завязки твоего передника, и нам давно пора было повидать мир самостоятельно. Магдалена поступила на политический факультет римского университета, а Алексей купил билет на корабль до Америки. Своей новой игровой площадкой он выбрал Нью-Йорк.

– Обещай, что будешь писать, – не унималась Магдалена, оставляя на его щеках следы красной помады. – Хотя бы раз в неделю для начала! Я всегда отвечу, как бы ни была занята учебой.

– Обещаю, Мэгги, – ответил он, сморщив нос от ее беспокойных причитаний. Но за мнимым раздражением пряталась улыбка, и я знала, что он сдержит обещание.

Я сжала руки Алексея в своих, запоминая их вес и форму. Позже я часто лежала в полумраке комнаты и выводила контур его руки на своей ладони, просто чтобы не забывать ее.

– Я желаю тебе бесконечного счастья. Прости, что не могу поехать с тобой.

– Тебе нужно отыскать свой путь в жизни, я знаю. – Он одарил меня озорной ухмылкой. – Но мы увидимся раньше, чем ты думаешь: мое имя засверкает на афишах, и ты увидишь, как я играю на сцене одного из больших американских театров.

Мы все вздрогнули, услышав корабельный гудок, который приглашал на борт последних пассажиров. Алексей еще раз крепко меня поцеловал и поспешил вместе с другими пассажирами вверх по трапу. Я смотрела ему вслед с замиранием сердца и слезами на глазах. В следующее мгновение он перегнулся через перила трапа, сорвал с головы кепку и помахал нам. Магдалена выкрикнула его имя и помахала на прощание носовым платком, а я заплакала.

Мы стояли на пирсе до тех пор, пока корабль не скрылся за горизонтом, превратившись в едва заметное пятнышко. Затем Магдалена крепко меня обняла, утешающе поглаживая рукой мою спину.

– У него все будет в порядке, – успокаивала она меня. – Он храбрый мальчик.

– Не просто в порядке, – сказала я, взяв из ее рук носовой платок и промокнув им глаза. – У него все будет великолепно.

Я быстрым шагом проводила ее к экипажу, держа под руку. Она заранее отправила свои вещи в Италию и задержалась в городе лишь на несколько дней, чтобы проводить Алексея и провести вместе еще несколько часов. Большую часть этого времени мы или лежали в постели, или изучали Антверпен: бродили по переулкам, заглядывали в бары и наблюдали, как небо заливает рассветный румянец. Прошел почти месяц с тех пор, как мы сбежали из деревенского дома, и у меня наконец-то перестал сжиматься желудок от мысли, что я разозлю тебя подобным нарушением комендантского часа. Удавка твоей любви у меня на шее медленно ослабевала.

Когда мы подошли к экипажу, я сжала своими дрожащими руками руки Магдалены. Я провела со всеми вами так много времени, что мысль о жизни в одиночку вселяла в меня в равной степени и восторг, и ужас.

– Не забывай заботиться о себе, – сказала я настойчиво. – Если с тобой что-нибудь случится, я умру.

– Милая Констанца. Иди ко мне.

Она затащила меня в снисходительную темноту экипажа, взяла мое лицо в ладони и поцеловала. Этот поцелуй был долгим, глубоким, нежным и медленным, и когда мы отстранились друг от друга, наши лица были влажными от слез.

Магдалена промокнула глаза носовым платком и вытерла мне щеки.

– Ну вот, – сказала она. – Ты такая же красивая и храбрая, как и другие сказочные принцессы. Я буду тосковать по тебе, любовь моя. Ты уже решила, куда поедешь в первую очередь?

– Пока нет, – пробормотала я. – Но я хочу отправиться в путешествие. Хочу снова увидеть свою родную Румынию весной. Хочу знакомиться со всеми подряд, завести как можно больше друзей, хочу проводить каждую ночь за стенами дома, в окружении людей. И, пожалуй, хочу когда-нибудь еще раз кого-нибудь полюбить.

– Я желаю для тебя того же. Отчаянно желаю. А пока прощай до нашей следующей встречи. А это произойдет раньше, чем мы с тобой думаем. Я в этом уверена.

Я вышла из экипажа и долго стояла, положив руку на дверцу, в последний раз восхищаясь красотой Магдалены. Она одарила меня знакомой улыбкой, кривоватой и лукавой, и послала мне воздушный поцелуй. Я почти ощутила, как он обжигает щеку, отступая в сторону и давая экипажу тронуться.

Я дождалась, пока экипаж растворится среди других, и в последний раз помахала рукой, когда он завернул за угол, увозя мою Магдалену в новую жизнь. Затем шагнула в толпу и позволила городу поглотить меня целиком.

Вот мы и подошли к концу нашей совместной жизни, любовь моя. Твои кости гниют в обугленной могиле где-то во французской глубинке, а я брожу по свету, впервые за всю свою долгую жизнь чувствуя себя по-настоящему свободной. Мои ночи наполнены долгими прогулками, ароматом океанского бриза и звуками людского пения. Иногда я слышу во сне твой голос и в страхе просыпаюсь, но в последнее время все легче успокаиваюсь и засыпаю снова. Возможно, со временем я перестану