= «А вдруг обманут и запрут / Навеки в желтый дом?» /5; 389/, «.Ломают так и эдак нас» (АР-11-39). И в обеих песнях говорится о давлении со стороны власти: «Ну а меня — под автоген?! / Веселые ребята!» /4; 455/. Такой же «пресс» устроили герою в песне «Ошибка вышла»: «Он, потрудясь над животом, / Сдавил мне череп, а потом / Предплечье мне стянул жгутом / И крови ток прервал». А в рукописи также фигурируют веселые ребята: «Кругом полно веселых лиц — / Участников игры…» /5; 389/. Однако в черновиках «Таможенного досмотра» и «Диагноза» лирический герой говорит об отсутствии пыток в привычном понимании этого слова: «Здесь не бьют прикладами» (АР-4-211) = «Хоть не бьют тут по скуле» (АР-11-52).

Если у таможенников «наметан глаз и меток» /4; 463/, то о врачах в «Истории болезни» лирический герой говорит: «Я б мог, когда б не зоркий глаз, / Всю землю окровавить» (АР-11-54). Такой же образ встречается в песне «Штормит весь вечер, и пока…», где враги поэта «наблюдают / Внимательно и зорко, как / Другие рядом на камнях / Хребты и головы ломают»; в «Балладе о двух погибших лебедях»: «У лучников наметан глаз», и в одной из редакций стихотворения «Вооружен и очень опасен»: «Глядит он изо всех углов» /5; 422/.

И в «Таможенном досмотре», и в «Истории болезни» звучит одинаковый призыв: «Под пресс его, под автоген! — пусть луч его разрежет» (БС-18-17) = «И — крик: “На стол его, под ножГ». А в черновиках «Таможенного досмотра» и песни «Ошибка вышла» лирический герой использует одинаковые обороты: «И я подумал: “Ну и пусть! / Мандраж всё невозможней”» /4; 465/ = «Ия подумал: “Боже мой, / Мне, видимо, не лгут”»[2122] [2123] /5; 402/; просит прощения: «Пойти прямёхонько к весам? / Я очень извиняюсь: / А, скажем, ежели я сам / Легковоспламеняюсь?» (БС-18-19) = «И я воскликнул: “Виноват! / Я не ту<да попал>”»469; и предстает с похмелья: «Зря ли у них рентген стоит: / Просветят поясницу, — / А там с похмелья всё горит, / Не пустят в заграницу!» /4; 459/, «Я стоял встревоженный / На досмотр таможенный в хвосте» /4; 460/ = «Стоял я голый, как сокол, / Похмельный со вчера» /5; 383/ (в обоих случаях герой говорит, что выпил слишком много алкоголя: «Я сам спиртного лишку загрузил» /4; 237/ = «И это был не протокол: / Я перепил вчера» /5; 400/). А «рентген» упоминается и в «Истории болезни»: «Я злую ловкость ощутил — / Пошел, как на таран, / И фельдшер еле защитил / Рентгеновский экран». При этом в первом случае «зря ли у них ренгтген стоит», а во втором «лежат же на столе орудия пристрастья» /5; 398/.

Поэтому неслучайно в «Таможенном досмотре» врачи являются помощниками таможенников: «Доктор зуб высверлил[2124], / Хоть слезу мистер лил, / Но таможник вынул из дупла <…> Мраморную статую…». Кстати, и сам лирический герой «лил слезу» в преддверии таможенного шмона: «Не выдержал, пустил слезу» /4; 465/. А в песне «Ошибка вышла» он так будет описывать свое состояние во время пыток: «И слезы с искрами из глаз» (АР-11-39) (да и оборот «не выдержал» уже встречался в «Песне самолета-истребителя»: «Я больше не выдержу, я разобьюсь!» /2; 384/).

Помимо похмелья, герой оказывается еще и вспотевшим: «Так вспотел, что видно на плаще» /4; 463/ = «Сквозь пот я в протокол кошу / На писанину ту» /5; 392/. Но и его мучители — тоже в поту: «Реки льют потные» = «Шабаш калился и лысел, / Пот лился горячо», — как и в ряде других произведений: «Вытирали промокшие лбы» («Охота на кабанов»), «Вот отирают пот со лба / Виновники паденья» («Баллада о двух погибших лебедях»), «Кто на мне до зари / Сапогами ковал? / Взвод вспотел раза три, / А майор всё кивал» («Побег на рывок»; АР-4-14). Да и в «Песне микрофона» микрофон говорит о певце, подвергающем его пыткам: «Я тянусь своей шеей упругой / К золотому от пота лицу».

И в «Таможенном досмотре», и в песне «Ошибка вышла» герой «плюется»: «Возьму сейчас вот — повернусь / И расплююсь с таможней» /4; 465/ = «Мне в горло всунули кишку — / Я выплюнул обратно» /5; 79/. Вообще желание «расплеваться» с властями встречается у Высоцкого постоянно — например, в «Чужой колее» он мечтает: «Расплеваться бы глиной и ржой / С колеей ненавистной, чужой!» (АР-12-68). А в «Мистерии хиппи», написанной через год, с государством «расплевалось» лирическое мы: «Плевать нам на ваши суеверия!».

В «Таможенном досмотре» лирического героя защищает «ответственный по группе», обращаясь к таможенникам: «Пристали — вот смешной народ! — / Потеха с вашим братом» (БС-18-29). А в песне «Ошибка вышла» уже сам герой скажет врачам: «Смеюсь я: “Что за прятки?!”» (АР-11-44).

В обоих случаях героя раздевают догола: «Меня, как в вытрезвителе ханыгу, / Раздели — стыд пылает на щеках» (АР-4-217) = «И меня заколотило, зазнобило от стыда» (АР-11-50), «Лежал я, голый, как сокол, — / Раздели донага» /5; 390/ (выражение раздели донага встречается и в первой песне: «Здесь не бьют прикладами, — / Раздевают взглядами / (Большей частью женщин) догола» /4; 454/); и обнаруживают, что он «сумасшедший»: «Тут у меня нашли в кармане фигу, / Крест на ноге, безумие в мозгах!» /4; 459/ = «Мой диагноз — паранойя» /5; 84/, «А я — с мозгами набекрень» /5; 382/. Другой черновой вариант «Таможенного досмотра»: «Мой секрет найдут — и под арест» /4; 458/, - также находит аналогию в «Диагнозе»: «Это значит — пара лет» /5; 84/. С этим связан мотив «чутья» лирического героя: «Чую — разглядят, и под арест» (АР-4-206) = «Задаю вопрос и чую: надо…» (АР-11-54), «Доктор если осерчает, / Так упрячет в желтый дом» (АР-11-52).

Однако сам герой абсолютно здоров: «Да и брильянт — зачем мне он? / Мой зуб здоровый, братцы» (АР-4-209) = «Я был здоров, здоров, как бык, / Как целых два быка» /5; 86/. Такое же обращение братцы присутствует и в черновиках песни «Ошибка вышла»: «Мол, братцы, дайте, я прочту» /5; 393/.

В «Таможенном досмотре» герой упоминает иконы с ликами святых, а в медицинской трилогии — портреты врачей, иронически уравнивая их: «Лики, как товарищи, I Смотрят понимающе / Из огромной кучи на полу» /4; 465/ = «Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку.