входит в их планы. Альварес до сих пор ни разу не вышел на связь, что я тоже считаю хорошим знаком. Проблема только в Данэме, но вряд ли он захочет связаться со мной раньше, чем через несколько дней, которые остаются Охотникам на отдых в Нордене перед новым походом за Барьер, в который по его плану я должна была отправиться вместе с ними.

Постепенно удаляюсь от дома, скорее по привычке продолжая сканировать местность внимательным взглядом. Никого подозрительного не замечаю, отчего спокойно вздыхаю. Замечаю такси и слегка сменяю направление движения, решив доехать до госпиталя на машине, чтобы успеть до закрытия. Особого плана у меня нет, только наметки. Для начала нужно будет выяснить, в каком вообще состоянии Линкольн и пускают ли к нему посетителей. Возможно, придется скрыться где-нибудь внутри, чтобы ночью, когда в госпитале будет меньше всего людей, выбраться из укрытия и по-тихому вытащить О’Брайена.

Слегка постукиваю костяшками пальцев по стеклу с водительской стороны, привлекая внимание таксиста. Он тут же опускает окно и вопросительно смотрит на меня. Называю адрес, и мужчина хмурится, покачивая головой.

– Не доедем, – сообщает он с сожалением. – Центр перекрыт по случаю празднования пятисот семьдесят третьей годовщины основания Синдиката. Могу довезти вас до первых кордонов, не дальше.

Черт!

Со всей шпионской работой у Барьера и беготней от Охотников я совсем потеряла счет дням. Но мне сегодняшний праздник даже на руку. Возможно, охрана в госпитале будет не такой бдительной.

– Согласна, – говорю водителю и усаживаюсь на заднее сиденье.

Заметно повеселевший мужчина выруливает с парковки и везет меня к месту назначения. Чем ближе подъезжаем к центру города, тем больше по пути встречается людей, которые направляются на празднование на главной площади.

Поездка отнимает не больше двадцати минут, таксист тормозит неподалеку от кордона, перекрывшего дорогу для транспорта. Госпиталь Стражей находится почти сразу за площадью, поэтому мне придется пересечь ее, миновав желающую веселого празднества толпу. Расплачиваюсь с таксистом, покидаю салон автомобиля, вступая в сумерки, стремительно опускающиеся на город, и вливаюсь в поток людей, который сам несет меня к месту назначения.

То и дело оглядываюсь по сторонам, но среди такого скопления людей трудно заметить кого-то, кто мог бы следить за мной. Но мне это тоже на руку. В случае опасности будет проще скрыться.

Осматриваю красиво украшенную площадь – повсюду благоухающие букеты, цветные ленты и разноцветные светящиеся гирлянды. Тут и там расположились небольшие палатки торговцев, продающих всякую всячину с символикой Синдиката. С левого края установили деревянный помост, на котором к выступлению готовится какая-то незнакомая мне музыкальная группа. Пока музыканты разбираются с оборудованием, из больших колонок по краям сцены разносится веселая мелодия, накрывающая взбудораженную толпу.

С трудом сдерживаю улыбку, которая сама собой рвется наружу. Веронике бы понравилось. Мы каждый год приходили сюда, чтобы повеселиться вместе со всеми. Эта мысль отрезвляет. Встряхиваю головой, прогоняя неуместные сейчас размышления. Нужно действовать. Ради того, чтобы у сестры было будущее.

Постепенно смещаюсь к правому краю площади, там не так много людей, но все равно трачу не меньше пятнадцати минут, чтобы выбраться из толчеи. Сворачиваю в узкий плохо освещенный переулок и шагаю прочь, то и дело пропуская небольшие группы веселых девушек и молодых людей.

К госпиталю подхожу еще минут через двадцать. Это массивное десятиэтажное здание, построенное из серого камня. К счастью, здесь вообще нет людей. Произвожу пару дыхательных упражнений, только после этого поднимаюсь по ступеням и захожу внутрь. Осматриваюсь. К моему удивлению, в просторном холле никакой охраны не наблюдается. Снимаю капюшон и приглаживаю волосы, направляясь к стойке информации, за которой сидит парень лет двадцати. Он вообще единственный человек на весь первый этаж. Я легко могла бы проскользнуть мимо него, если бы знала, куда идти. Подхожу к работнику госпиталя, он с унылым видом заполняет какой-то журнал, не обращая на меня никакого внимания.

Натягиваю на лицо доброжелательную улыбку, бросаю быстрый взгляд на бейджик, на котором написано «Кристиан», и здороваюсь:

– Привет!

Парень отрывается от своего наверняка скучного занятия и удивленно смотрит на меня. Вскоре легкое замешательство в его теплых карих глазах сменяется заинтересованностью.

– Привет, – говорит он, сканируя мое лицо, отчего мне становится неуютно. – Чем могу помочь?

Набираю в грудь побольше воздуха, приготовившись делать то, что умею, благодаря долгой практике в шпионаже. Врать.

– Меня зовут Кейти, я из архивного отдела, и мне нужна кое-какая информация по одному из пациентов.

Кристиан удивленно приподнимает брови, оглядывая меня чуть более внимательно.

– Ты – Страж? – спрашивает он с сомнением.

Продолжаю непринужденно улыбаться, качаю головой и изображаю смех. Надеюсь, он выглядит естественно, а не по-кретински.

– Нет, что ты? Я стажер. Куратор дал мне задание любыми способами добыть эту информацию. Дело в том, что нам прислали бумаги о поступлении пациента в госпиталь, но на этом все затихло, а на два дополнительных запроса никто так и не ответил.

– Хмм… странно, мне ничего об этом неизвестно, – задумчиво произносит Кристиан и касается тачпада стоящего слева от него ноутбука. – Давай посмотрим. Как зовут пациента?

Горло перехватывает от волнения. Сейчас я либо узнаю все про Линкольна, либо сдам себя с потрохами. Проскальзываю ладонью в карман и на всякий случай удобно перехватываю рукоять ножа.

– Линкольн О’Брайен, – сообщаю ровным тоном, продолжая при этом улыбаться и внимательно следить за реакцией.

Кристиан выглядит все таким же озадаченным, но не выказывает ни малейших признаков удивления. Значит, не считает мой интерес подозрительным. Украдкой выдыхаю от облегчения, но не позволяю себе расслабиться.

– Нашел, – сообщает Кристиан спустя бесконечно долгую минуту.

Его глаза быстро пробегают по строчкам, а брови поднимаются все выше и выше. В конце концов он смотрит на меня с сожалением. От этого взгляда внутри все обрывается.

– В чем дело? – спрашиваю напряженно, у меня больше нет сил поддерживать искусственную улыбку.

Про себя молюсь только об одном: «Пожалуйста, не говори, что он мертв!».

– Ты опоздала, – заявляет Кристиан, и я борюсь с желанием в отчаянии закрыть глаза. Парень тем временем продолжает: – У нас почти не осталось никаких файлов на нужного тебе пациента. Тут сказано только, что его перевели в особый корпус в Хейдсе.

Ошарашенно моргаю. Так Линкольн жив?! Теперь мне хочется с шумом выдохнуть и осесть на пол, потому как ноги отказываются держать меня в вертикальном положении.

Постойте, что он сказал? Хейдс??? Линкольн в тюрьме? Какого гребаного хрена?

– А когда его перевели? – уточняю, пытаясь скрыть полнейшее смятение за банальной растерянностью.

Кристиан мельком смотрит на экран.

– Три дня назад. Похоже, тебе придется съездить туда, чтобы получить больше информации. Я передам в наш архив, чтобы отправили вам все, что у нас есть. К сожалению, большего сделать не могу.

Едва нахожу в себе силы, чтобы улыбнуться.

– Спасибо, Кристиан. Ты очень помог. – Издаю нервный