Ребенок. Их эмоции яркие, но нет того страха, что лучше всего утоляет голод. Даже умирающим детям неведом ужас. Вот и теперь. В распахнувшихся глазах плещутся остатки сна, а чувства похожи на цветочный мед. Десерт, а не еда.

Эмоции старика куда глубже. Он сам забыл уже, как любил, как страдал, схоронив жену. Так, что руки готов был на себя наложить. Но эти чувства жили глубоко внутри, прикрытые усталостью от жизни, словно горячие угли — пеплом. Настолько сильные, что я долго не могла вздохнуть, корчась рядом с трупом.

Те двое обнимались и после смерти. Я перерезала им горло одновременно. И выпила женщину — их эмоции всегда сильнее.

Потом долго лежала на холодной земле, приходя в себя. Всю эту боль придется перенести еще раз, когда Замок потребует свою долю. Жаль, это будет не скоро. А пока Голод притих, лишь изредка ворочаясь в глубине живота.

Уходя, я оглядела лагерь.

Люди сломанными куклами валялись на земле. Кровь уже застывала багровым киселем. Да и сама я с ног до головы перемазана в ней. Где-то недалеко вроде ручей звенел?

Ледяная вода сковала тело. Зубы застучали от холода, меня трясла крупная дрожь. Но разве это малая плата за сытость?

Мне удалось вернуться незамеченной. Предрассветный сон самый крепкий, даже стража клевала носами, так что отводить глаза не пришлось. Белье высохло, пока я бежала, камни сохранили одежду, Голод утих, и я заснула сразу же, добравшись до кровати. И пусть сон был недолгим, едва ли пару часов, но в нем я снова убивала, слушала предсмертные хрипы и грела руки в горячей крови. Может, и этот сон сгодится для Замка?

Утром завтракали кашей и толстым кусок колбасы на ломте хлеба. Есть не хотелось совершенно, но пришлось себя заставить. Беспокойство Норгена о моем здоровье сейчас могло помешать.

Носилки мерно покачивались и я заснула. Да так хорошо, что всю следующую ночь просидела у костра, наблюдая за мерцанием углей. Ало-оранжевые переливы помогали думать, направляя мысли в нужное русло. К утру я знала, как продолжить охоту, не раскрывая себя.

До разоренного табора мы добрались через день. Тлен и падальщики сделали свое дело, причину смерти Норген так и не узнал, хоть лично и осмотрел каждый труп. Его люди обыскали окрестности, заглянули во все щели в камнях. Тщетно. Единственное, что поняли — несчастные умерли не своей смертью.

— Очень странно — что можно взять у скоморохов? Да и лихих людей в этих местах давно не наблюдалось. Хотя война. Может, дезертиры балуют. Но вам не о чем беспокоиться, леди Улла. Вы в безопасности.

— Я не сомневаюсь в вас, сэр.

Мой ответ Норгену понравился. Улыбка осветила его лицо, но тут же погасла, как только он перевел взгляд на большую яму, которую рыли слуги.

— Я пошлю письмо отцу. Заодно гонец предупредит людей в ближних селах. Прошу прощения, леди. Вам пришлось увидеть такое… Как только похороним несчастных, отправимся в путь.

Хорошо бы. И поскорее. Конечно, следов остаться не должно, но вдруг.

— Надеюсь, наша остановка будет как можно дальше отсюда? Сэр Норген, умоляю вас, давайте пропустим дневной привел. Мне не по себе.

Обещать оказалось проще, чем сделать. Уставшим людям и лошадям нужен был отдых — карабкаться в жару по петляющим горным дорогам тяжело. Но от страшного места торопились уйти все. Норген же задержался, надеясь выяснить причину бойни.

Он догнал нас вечером, расстроенный и уставший. Стражу велел удвоить. И сам почти не спал, каждые два часа обходя караулы.

В ближайшие ночи я не охотилась. Голод притих на некоторое время. Но приставленная личная охрана мешала. Иногда от лагеря и по нужде отойти надо.

Однако Норген был непреклонен — уединение стало непозволительной роскошью. Согласился только поменять слугу на рыцаря. Тот стыдливо отворачивался в интимный момент. И хотя что такое стыд я забыла давным-давно, приличия соблюдать требовалось. Я — знатная дама, Леди из дома Орвов. И забывать об этом не позволено никому. Мне же — в первую очередь.

Но эта память о чести сыграла со мной злую шутку.

Рыцарь, что шел следом, захрипел и упал на тропу. Я оглянулась, одновременно отпрыгивая. Спутник катался по земле, заливая её кровью. А над ним, утирая рукавом рот, стоял…

— Эльт Наран?

— Узнали, моя маленькая леди?

На самом деле, это было сложно. Вместо красивого, уверенного в себе Древнего передо мной стояло трясущееся, бледное существо. Щегольскую прежде одежду покрывали пятна, камзол измят, белоснежная некогда рубашка превратилась в черную.

Вампир трясся, поминутно утирая с землистого лица пот, глаза лихорадочно блестели, а потрескавшиеся, синеватые губы что-то шептали. Больше всего он походил на любителя опиумной трубки, которого лишили очередной порции. Но — вампир-наркоман? О таком я прежде не слышала. Хотя…

Слушать дядю было надо внимательнее. Он же говорил, что в больших количествах наша кровь вызывает у вампиров привыкание. Вот, стоящий передо мной эльт Наран живое тому подтверждение. И это очень для меня плохо — даже с таким вампиром я не справлюсь. А вот он способен на все ради очередной порции. Странно, что до сих пор не трансформировался.

Почему медлит? Я совершенно беззащитна, а эльт Наран стоит и что-то бормочет себе под нос. Все громче и громче. Надо же, как изменилась манера говорить. Визгливо пищит, прерывая речь истеричными смешками. Сообразить бы, о чем речь.

— …не сразу понял. Решила, что ты с ним убежала. Он же нравится женщинам, ты не могла устоять.

— С кем?

Но вампир не слушал. Потирал ладони, и вид обломанных ногтей с черной каймой грязи вызывал отвращение.

— Знаешь, я ведь разозлился. И сильно. Бросился за тобой. Но он все отрицал, этот красавчик. И тогда я его убил, — вампир надолго замолчал, вспоминая.

Красавчик? Неужели… эльт Инош?

— Да, убил. Убил того, кого считал братом. Из-за тебя. Довольна? — он сорвался на визг.

Его горе казалось таким… сладким. Но я боялась, что вампир кинется мстить прямо сейчас. А он может прикончить навсегда, и Замок не спасет.

— О! Это было умно! Так замести следы! Я понял правду, только когда Редеар рассыпался прахом в моих руках. Я запамятовал, что Хозяева очень хитры. Совратить и обмануть того парня тебе ничего не стоило. Как его звали? Помнишь?

— Таргет. И я всего лишь вернула ему долг.

Слова ушли в пустоту. Вампир слышал только себя и неровная речь не прерывалась ни на мгновение:

— Я похоронил его. Да, собрал весь прах и похоронил, как положено. Никогда нам больше не сидеть вместе за бокалом вина, и ту партию в шахматы не доиграем. И это все ты устроила! Тогда же, над могилой, я поклялся отомстить. И я сдержу слово! Сдохнешь в муках!

А вот это вряд ли. Всегда вежливый, уверенный в себе эльт Наран перешел на "ты" и угрожает даме? Значит, совсем плохо. Помучить, меня, конечно, помучает. Но вот убьет — вряд ли. Ему как необходима моя кровь. Без воздуха вампир прекрасно обойдется какое-то время, а вот без очередной зачарованной порции — вряд ли. И все же надо быть поосторожнее и не злить сумасшедшего. Пока я жива — есть шанс.