— Госпожа, мне очень неловко, — я затеребила золотой медальон, подарок самой Долоры. — Сэр Норген покидает дом, еще не оправившись от раны. Пожалуйста, отпустите меня одну. Я доберусь, я сильная.

Все переживания доброй женщины тут же испарились. Потухший в последние дни взгляд засиял, как прежде.

— Не говори ерунды, девочка. Разве может мужчина отпустить даму одну в опасное путешествие? Ехать вместе с ней — его долг рыцаря. Прошу тебя, Улла, не оскорбляй нас так.

На этом уговоры остаться прекратились. Долора сама занялась сборами в дорогу. Но действовала неторопливо, обстоятельно, стараясь не упустить ни одной мелочи. Так, мне полностью обновили гардероб. От белья до платьев. И заставили сапожника стачать несколько пар обуви. Сапоги для верховой езды, простые ботинки для пеших переходов, и четыре пары изящных туфелек.

— Тебе придется наносить визиты вежливости. Нельзя выглядеть замарашкой. Пусть все видят — перед ними истинная Леди!

Затеи, хоть и хорошие, забирали много времени. А маг, между тем, не оставил попыток пробудить мой магический дар.

— В библиотеке сэра Рэйли немало манускриптов, посвященных благородной науке алхимии. Среди них попадаются истинные жемчужины! Увы, о магии в них почти ничего нет. Но ничто в мире не в силах остановить мой дух познания! Я оседлал коня и, забыв о преклонном возрасте, долго трясся на спине безмозглого животного! Потому что если кто и мог нам помочь в нашем нелегком деле, то это — мой старый товарищ, Магистр Ордена Трехконечной Звезды, мэтр, получивший после посвящения благородное имя Иримидуса!

Я просидел в его библиотеке немало дней и ночей, и, наконец, составил список трав, минералов и энергий, которые нам необходимы!

Вернувшись, я провел бесчисленные часы в лаборатории, варил, перетирал и смешивал, но результата не было. И тут мне в голову пришла светлая мысль: а не могут ли звезды повлиять на эксперимент? И я снова засел за древние книги, рассчитывая пути небесных жемчужин. И вот результат: через два дня, в ночь, называемую моими собратьями Ночью Сбрасывания Покровов, комета Реили распустит свой хвост. И когда три небесных сестры, три звезды, именуемые Ода, Желли и Тури, войдут в этот шлейф, наступит благоприятный момент для таинства.

Терпеть бесполезный обряд, который продлится почти всю ночь не хотелось. Может, отказаться? Нельзя, вызовет подозрение. Пришлось согласиться.

Подготовка к действу началась с вечера. Мне был представлен длинный список запрещенных блюд. Долора отнеслась к нему серьезно, так что на ужин пришлось пожевать вареного пшена и салатик из листьев одуванчика и мяты.

А на рассвете маг сам приготовил мне ванну. Зажег ароматические курильницы, долго ходил вокруг бадьи с горячей водой, бормотал заклинания, то и дело переходя на визг и нарочито широкими жестами вскидывал вверх сжатые в кулаки руки. Под конец вылил в воду настой трав и велел мне не вылезать до полного остывания воды. Чтобы это произошло как можно позже, на бадью сверху накинули плотное покрывало, так что снаружи у меня осталась только голова.

В сложном аромате я различила запах лавра, мяты, ромашки и драгоценной гвоздики, пряности, доставляемой издалека и ценящейся по весу золота. Маг не пожалел редких ингредиентов, но, на мой взгляд, можно было все сделать гораздо проще. Правда, мысли свои оставила при себе, позволив магу развлекаться, как он желает. Когда вода остыла, Солли вытерла меня куском тонкого хлопка и обрядила в белое платье без рукавов и воротника. Вырез в нем был так глубок, что открывал верхнюю часть груди. Чтобы не замерзнуть по пути в выбранный для обряда зал, пришлось укутаться в подбитый мехом белки шерстяной плащ — в коридорах гуляли сквозняки.

Из огромного зала вынесли всю мебель. Даже лавки, что стояли вдоль стен с момента постройки замка. Чисто подмели пол и, кажется, вымыли. Возможно, маг добавил в воду отвары или настои.

Посередине установили три массивных подсвечника. В них ждали своего часа восковые свечи. Высокие, толщиной не уступающие руке взрослого мужчины. Желтая — для уверенности в обряде, пурпурная призвана усилить магический огонь и освободить силу, а белая — уравновешивала первые две. Пол у основания подсвечников покрывала затейливая вязь символов. Знаки сплелись в сложном рисунке, образуя шестиконечную звезду. На трех длинных лучах как раз и стояли свечи, а на остриях коротких маг разложил крупные камни: травяной изумруд, изменчивый александрит и сверкающий кошачьим глазом прозрачный хризоберилл. А между ними, в местах пересечения линий, выложил узоры из самоцветов. Разбирать, что именно он использовал, желания не было никакого — камин в зале топили давным-давно, и холод старательно вытягивал из моего тела остатки тепла, потому что плащ забрали, едва я вошла.

Поставив меня в центр звезды, маг сунул мне в рот анис и кусочек лаврового листика, велел как следует разжевать:

— Эти травы будят глубинные Силы, о которых сам человек и не подозревает!

А сам принялся разрисовывать открытые участки моего тела подходящими символами. Обмакивал палец в плошку с тягучей, дурно пахнущей массой и, заглядывая в свиток, самозабвенно чертил. Сначала я пыталась разобрать, что именно он пытается вывести, узнала несколько рун, по паре символов металлов и стихий, причем невероятно перевранных, и интерес пропал. Дождусь окончания ритуала — исковерканные знаки обещают сюрприз. Но все же отвела недоучке глаза и слегка подправила художества, грозящие разорвать меня на части. А в основном оставила, как есть.

Закончив, маг пролистал гримуар, удостоверился, что все закладки никуда не исчезли, и начал обряд.

Шепот отразился от стен, эхо усилило его и шипящие звуки наполнили зал. Вскоре в них можно было угадать особый, сложный ритм. Подчиняясь ему, руны под ногами засветились желто — зеленым, замерцали, звездные лучи полыхнули алым, и на свечах заплясало пламя.

Маг тут же сменил шепот на пение. Тихое и довольно гнусавое. Благо, чистота звука в этом колдовстве значения не имела. Главное — действовало. Воздух над самоцветами задрожал, как в жаркий день, искажая очертания. Рябь распространялась, пока не заполнила все пространство внутри звезды. Едва я оказалась в зыбком мареве, кожу начало пощипывать, особенно под рисунками. Зудело так, что захотелось просто стереть их и как следует почесаться. Но на это я не решилась — колдовство начало действовать, нельзя нарушить его безнаказанно.

Еще донимал холод. Щели в дверях пропускали сквозняки, а ветер в печной трубе гудел так, что завывания мага уже не казались такими противными.

Вязь постепенно меняла цвет на алый. И раскалялась. Вскоре я стояла в костре. Пот тек ручьями, пропитывал тонкое платье, смывал с кожи узоры. А маг бесновался.

Широкие рукава алой мантии взлетали, как языки костра. Пение сменилось быстрым речитативом, эхо вопило так, что заболели уши. От происходящего закружилась голова, я едва не упала. Почему — поняла, увидев, как плавиться лежащий рядом кусок янтаря. Вскоре я держалась на ногах только силой воли. Мне было плевать, что там завывает маг, что вторят ему сквозняки. Не видела неистовую пляску огня, не замечала догорающих свечей. В голове билась одна-единственная мысль: "СТОЯТЬ"! И я держалась из последних сил. Час или два, а может, сутки? Но когда все закончилось, и пламя потухло, оставив вместо белых линий черные полоски сажи, я не сразу это поняла. Стояла какое-то время, хватая ртом воздух, а потом упала на пол, больно ударившись коленками и боком.