Что происходит за пределами шатра, я не видела. Но закончилось все быстро — нас было мало. Шум боя стих, сменившись мирными звуками: северяне смеялись, гортанно перекрикиваясь на своем варварском языке. Я его не понимала, отец считал недостойным для изучения речь разбойников. Но я прекрасно знала, что там происходит: победители стаскивали добычу в общую кучу, чтобы утром разделить её по справедливости. В моем шатре было больше всего сокровищ: и южный ковер, и шелковое покрывало, и серебряный кувшин для умывания. Да и сама я должна цениться немало!

Но, видимо, этот шатер оставляли напоследок. Когда щели в неплотно задернутых занавесях входа посветлели, вошел пленивший меня северянин. Не церемонясь, вскинул на плечо и вытащил наружу. И тут же бросил на землю.

Как только в глазах посветлело, я огляделась. Немногие выжившие лежали, связанные одной веревкой, словно рыбы на кукане. И смотрели зло. Понятно, почему. Из-за меня теперь глотали кровь пополам с песком. Почти у всех кровоточили раны, я чуть с ума не сошла от запаха. Хоть бы перевязали! Нельзя же так товар портить!

Но северянам были безразличны раны пленников. Они, собравшись в круг, о чем-то спорили. Кричали, махали руками, плевались. Дело шло к драке. Конец разногласиям положил высокий мужчина в покрытых бурыми пятнами доспехах. Вожак. Почему-то я сразу поняла, что достанусь именно ему.

Так и произошло. Наведя порядок среди подчиненных, северянин подошел ко мне. Заставил поднять на него лицо и впился в губы злым поцелуем.

Он пах потом, кровью и смертью. Воин, недавно вышедший из боя. Ох, как захотелось оказаться на его месте. Развернуть крылья и упиваться ужасом, который накрывает людей в момент гибели. Купаться в кровавых брызгах, пить воспоминания… Но все, что мне досталось — несколько засохших крупинок с губ воина. Так, легкое волнение вместо ажиотажа битвы. И тень каких-то воспоминаний. Ничего полезного.

А вожак уже потерял ко мне интерес. Плохо. Я должна ему понравиться, только так можно избежать судьбы простой рабыни и со временем вырваться из плена. Тем более, что больше мне рассчитывать не на кого — чуть в стороне я уже углядела тело в знакомых золоченых доспехах. Сэр Норген, видимо, засиделся допоздна, или вышел проверить стражу. Это дало ему возможность умереть, как подобает воину — прихватив с собой побольше врагов. Тела убитых лежали грудой, а песок почернел и спекся от пролитой крови. Хоть бери и грызи его, дабы утолить Голод!

Северянин перехватил мой взгляд. И почему-то разозлился. Тычок в спину сбил меня с ног, взметнувшийся песок запорошил глаза. Пока протирала — слышала смех. И несколько фраз, после которых он перешёл в хохот.

И все — же мне повезло. Северяне — дикари. Примитивные варвары. Я смогу их переиграть. Правда, это дорого будет стоить, но Договор должен быть выполнен. И не важно, что для этого придется делать.

И я начала игру. Глаза и так в слезах от песка, всхлип-рыдание пришлось изобразить. Шпильки, словно случайно выпавшие из прически, позволили волосам распуститься. Не длинные, но густые. И — немного магии. Совсем капельку, чтобы не расходовать и без того крохотный запас.

Северянину хватило. Несколько гортанных слов, и меня перетащили на корабль. То, что я — добыча вожака, бандитов не смущало: их руки хватали меня за все места.

Да и не церемонились со мной по-прежнему. Сгрузили на корме, на груду смотанных веревок, кинули кусок просмоленной рогожки — укрыться от ветра. И забыли, о о моем существовании.

Зато с этого места все видно. Мне почти ничего не известно о северянах, кроме того, что они очень жестокие и умелые воины, считающие своим домом корабли. А чтобы победить, надо хорошо изучить врага. У меня есть на это время. Хотя лучше получать знания из книг, а не подобных знакомств. Но что случилось — то случилось. Кроме того, не следует забывать о сэре Норгене. Я обязана ему и его семье и должна отплатить. Хотя бы тем, что отомщу за его смерть. Северяне деловито таскали на корабли добычу. Небольшую — несколько шатров, одежду, кое-какие вещи, вроде тарелок и кубков и — заводили лошадей. С теми, что упрямились — не церемонились. Забивали умело и быстро, и тут же разделывали. Сочащиеся кровью куски уносили к кострам, чтобы зажарить, и умопомрачительный аромат заставил желудок заурчать — слишком уж много времени с ужина прошло.

Но этот голод потерпеть можно. Он меня не убьет, в отличие от другого. Хорошо еще кровь начала засыхать, и её запах стал слабее. Да и облако предсмертного ужаса, витающего, развеял свежий ветерок. Я жалела, что не смогла его поймать. Раньше впитала бы все, до капли, досыта накормив Замок. Теперь же пополнить силы могу, только попробовав крови.

Пленников тем временем разделили. Большую часть увели на корабли. Меньшую, в которую попали и три оставшихся в живых рыцаря, спеленали веревками и оставили лежать. А сами северяне вооружись топорами и отправились в лес.

Дров, что они притащили, хватило на огромную поленницу с ровной площадкой наверху. Её устлали травой, и аккуратно уложили тела. Только своих, северян. Каждому в руки дали меч, под головы — щиты. В ногах поставили запечатанные горшки, крепко завязанные бурдюки, что-то из вещей. А еще — пленных. Люди пытались вырваться, кричали, плакали. Но чем громче кричали, тем веселее становились северяне.

И только рыцарей не тронули. Они так и остались лежать на земле, ожидая, что придумают для них варвары.

А те бездействовали, пока край заходящего солнца не коснулся горизонта.

В тот же миг нарядно одетый вожак вскочил на костер и, протянув руки к морю, запел — заговорил. Остальные поддержали, и над водой, вплетаясь в шум волн, потекла песня — заклинание. Беспокойная, рокочущая, она была прекрасна. И, хоть я не знала языка, поняла — северяне желают товарищам доброго пути, молят богов о милости к павшим. Дикари. Сжигают покойников, принося человеческие жертвы. Разве это нужно мертвецам? Да и Богам не требуются. Крови жаждут другие.

Песня оборвалась резко — погасла вместе с последними солнечными лучами. Вождь легко соскочил на землю, кто-то подал ему факел. Погребальный костер разгорелся быстро, но треска дров и рева пламени не было слышно из-за диких воплей сжигаемых заживо людей.

Огонь разогнал тьму, осветив море, прочертил неровную, качающуюся дорожку. И тут ветер подхватил пламя, языки огня взметнулись, словно оскаленная драконья морда, и трепещущий призрачный корабль рванулся навстречу волнам. От ликующего крика северян заложило уши.

Вот, значит, как? Не такие уж они и дикари, оказывается. И понятно, почему легенды о неистовых воинах заставляют сжиматься страхом сердца людей, живущих далеко от моря. Кто-то очень сильный хранит их и помогает. Не помешала бы эта сила мне выполнить свой долг!

Утром северяне ковыряли остывающее пепелище, что-то выискивая среди углей. Находки спрятали в кожаный мешок, запечатали и положили вместе с такими же мешками на носу корабля, прямо у резной драконьей шеи.

А потом развязали рыцарей. И вручили им мечи.

Так и не снявший богатую одежду вожак вывел их на пепелище и встал напротив, сжимая боевой топор. Объяснять, что от них требуется, рыцарям не пришлось — едва размяв затекшие конечности, они рванулись в бой.