снисходительность, держали его на полной ставке эсэнэса. Потом без шума и пыли руководство перевело его на полставки, с двумя-тремя присутственными днями в институте. «Жалели», как бы, Влада начальники и потихоньку вели дело к одному присутственному дню коллеги и оформлением на четверть ставки – до пенсии по инвалидности.

Алексей сначала пропустил Влада впереди себя, чтобы тот сам определял посильный для себя темп движения к речке. Потом Влад сам робким жестом пригласил Алексея идти с собой рядом, вместе наслаждаться природой: запахами леса, трав на полянах, трепетом листьев на ветках по дуновению ветерка. Влад только вымолвил как-то жалко, слабо, потерянно: «Хорошо-то как. А ведь этого я мог и не увидеть вообще», как у Алексея предательски дернулся кадык от сострадания, он неловко отвернулся, чтобы друг не заметил его проявления чувств: напоминание о больнице, инвалидности, дыхании смерти на фоне благоухания природы кого угодно выведет из себя, даже самого толстокожего.

Влад тяжело вздохнул, заметив неловкость в поведении друга и, обняв за плечо Алексея, вымолвил с каким-то особым значением, давно выстраданное:

– Не надо переживать за меня, старик. Как могу, так и цепляюсь за жизнь.

– Я придумал лучший вариант для нас двоих. Недаром я взял с собой пластиковое ведро с провиантом и два махровых полотенца. Понял зачем, Влад, ведро?

– Понял – окатиться.

Они оба, нагишом, несколько раз окатились прохладной, нет, просто холодной водой – и это в самом начале осени – окатились с головы до ног из ведра. Весело фыркая, растерлись махровыми полотенцами. Алексей радостно наблюдал, как вчерашний разбитый параличом инвалид Влад докрасна растирал себе впалый живот, крепкую грудь, шею. И движения у него были не скованные, а уверенные, широкие, сильные. А ведь когда-то он был полностью недвижим, после опасной черепно-мозговой травмы, если бы не железная сила воли Влада, если бы не помощь и участие в его судьбе Инны, ему бы не подняться, не восстать духом для новой борьбы в жизни. А он взял и восстал духом и плотью, чтобы вернуться в институт, продолжить научную работу – разве это не подвиг назло всем болезням и напастям.

С накинутыми на плечи полотенцами они присели на подстилку. Алексей разлил чай из термоса по маленьким чашечкам. Какое-то время молчали, наслаждаясь видом реки, лесистого берега напротив.

У Влада вдруг пронзительно остро блеснули его серые глаза, он показал рукой на два одиноких дуба на другом берегу и сказал:

– Вон, видишь, два дуба. Это мы с Инной. Ты, конечно, можешь, по праву старожила этих мест, считать, что это вы с Верой. Только тогда рядом должно быть маленькое деревце. А его почему-то нет. Значит, это не ты с Верой и Наташкой. А это мы с Инной – два одиночества.

– Может, еще появится рядом маленький дубок, – осторожно заметил Алексей, только всё равно это будет не наше семейство. Пусть это будет Влад, Инна, и…

– У Инны после аборта не будет никогда детей, – перебил его Влад, – может, это и к лучшему.

Ветров знал, что Инна давно ушла из их института в одну компьютерную фирму, сразу же после того, как приняла решение выходить в больнице и дома Влада, выйти за него замуж. Как ни отговаривал ее Влад от этого шага, мол, не стоит молодой, красивой девушке связывать жизнь с доходягой-инвалидом, она была непреклонна.

– Не отчаивайся, Влад, всё у вас будет хорошо.

– Уже не будет, Алексей, – сухо, со слезами в горле сказал Влад, – она столько лечилась, столько лекарств выпила. Всё напрасно. А на суррогатную мать мы до конца жизни при нашей бедности денег не наберём. Вот он тупик и причина её истерик. – Он помолчал, чтобы собраться и взять себя в руки. – Но приехал я к тебе, старик, не для того, чтобы плакаться в жилетку. Лучше скажи сразу, готов ли выслушать одну убийственную информацию?..

«Готов, только в стенах дома». На даче Влад тут же взял быка за рога:

– Я бы никогда тебе не рассказал то, о чем узнал, но это связано с памятью Андрея… и есть конфиденциальная информация, переданная мне не кем иным, как нашим старым знакомцем Жоркой…

– Жив курилка, – усмехнулся Алексей, – так ведь он за бугор свалил, чуть ли не сразу, как мы его с Седым из плена отпустили. Я слышал, устроился штатным профессором в какой-то европейский университет. И чего же он сообщил тебе такого конфиденциального? Он что в Москве?

– Да, проездом… Между прочим, звонил тебе… Но ты же все свои телефоны вырубил, выйдя на свою финишную прямую… Я, естественно, о твоей даче в укромном уголке умолчал, о твоем отшельничестве отпускника, занятого книгой… Он, собственно, больше тебя искал, чем меня…

Влад пристально посмотрел на Ветрова, словно лишний раз удостоверяясь в желании выслушать вещи, после чего покой будет потерян раз и навсегда, и изо всей силы ударил кулаком по земле за краем подстилки.

– Инна недавно устроилась на работу в Роспатент, внештатным экспертом, – начал Влад с хмурым выражением лица, – для улучшения семейного бюджета и поднятия материальной планки. Так случилось, что она занимается оформлением международных патентных заявок двух уважаемых авторов, двух докторов Серина и Сорини и академика Клопов в соавторах.

– И что дальше… – С сильно бьющимся сердцем отозвался Ветров.

– Я тебе покажу рисунки, – холодно сказал Влад, – возможно, они что-то тебе напомнят, нечто из прошлой жизни, твоей и Андрея. Но это попозже…

– Может, сразу, – воскликнул Ветров, – я уже догадываюсь, какие это рисунки, патенты, чьи они, по сути… Откуда ноги у патентов растут…

– Подожди, – жестом остановил его Влад, – это только присказка, сказка будет впереди. Вот посмотри, что мне презентовал Жорка. В его английском университете проводится международная конференция. Вот список пленарных докладчиков и названий докладов. Жорка кем-то там в программном комитете значится. Он ознакомился с полными текстами тезисов и докладов. И есть один нюанс, в который каким-то странным образом посвящен только Жорка. Вот текст высланного доклада Сорина и Клопова с новыми алгоритмами. Нашлись пропажа Андреева – и доклад высокого институтского начальства тому реальное подтверждение…

– Подожди, Влад… И так голова – кругом… Зачем шустрому Жорке вставлять в колеса своему благодетелю в прошлой жизни, вот что я не понимаю… Помнишь, как он гордился, что с Клоповым были первачами-аспирантами у шефа-академика, посему они на ты, и кореша по жизни и научной судьбе… Вот, такой поворот темы… А пока… Для начала, дай мне пять минут, чтобы сделать заключение навскидку… Дай доклад…

– Бери, бери, дружище. Это мина замедленного действия, нет, просто