атомная бомба огромной разрушительной силы. И код доступа к взрывному устройству только у тебя, старик. Ведь только ты, Ветров, единственный свидетель на земле злодейского научного плагиата, да Андрей на небесах…

Алексей углубился в изучение данных ему материалов, резкие морщины обозначились на его лбу, что всегда свидетельствовало о его полном сосредоточении. Влад знал об этой странной врожденной особенности коллеги и даже отодвинулся от него, как бы освобождая пространство для раздумий и поисков. Налил из термоса чай в маленькую чашечку, отхлебнул, похрустел сухариком. Непроизвольно поглядел на часы. Ровно через пять минут Алексей оторвал глаза от текста и с тихим ужасом признался в подложном преступлении доморощенных соавторов доклада.

– Да, что они с ума сошли… Ведь это же всё Андреево, без сомнения… Так какой-то лачок на поверхности их, но по сути, это всё не их…

– Ты отвечаешь за слова, Алексей? Ведь сейчас ты произнес обвинение в научной нечистоплотности, в мерзком плагиате, после которого никто и никогда не подаст указанным в докладе авторам руку… При одном условии, что ты выступишь с обвинением и, главное, докажешь, факт плагиата…

– Ну, ладно, если бы они сослались на Андрея, на его решающий вклад в разработку идеи, численный метод реализации алгоритма, программную часть… А то без его упоминания – это нонсенс… В конце концов, есть такая форма представления научного труда, когда фамилию одного из соавторов обрамляет траурная рамка, черного четырехугольника…

– Рамки траурной, как видишь, нет. Меня больше волнует совсем темное дело. Вот ты мимоходом упомянул о «лачке», обрамлении идеи Андрея, понимай шире, развитии его методов, конкретики так называемыми авторами труда… Поясни, углуби мысль в этом направлении…

– Ты прав, некое развитие идеи Андрея налицо, изящное, но вторичное, третичное. Так что слово «лачок» было брошено мной в пылу чрезмерно жесткого оппонирования. Признаюсь. – Ветров к удивлению Влада, действительно, поднял руки. – Только, всё равно, как можно, без ссылки на Андрея, на его фундаментальное участие в первоначальной разработке идеи, алгоритма, программы, системы?..

– А тебя, Алексей, не смущает, что наш директор, вообще, как бы здесь с боку и припеку? Я это к тому подвожу мысль, что он просто подписал то, что «подсунул» ему Сорин, вроде, красиво, есть шанс сорвать аплодисменты мирового научного сообщества. Как? Закинул наживку рыбак, а крупная рыба проглотила – и на крючок попалась, раз и навсегда – как такая мысль?..

Ветров возмущенным жестом руки рассек воздух чуть ли не перед самым носом увернувшегося Влада.

– И всё равно всё это есть элементарное воровство, гнусный подлог, если ничего не знать про то, что первооткрывателем всего, самой базовой идеи, методологии алгоритмизации, уникальности применения алгоритмов к новому спектру задач является именно Андрей.

– Я ничего от тебя не требую, Алексей. – После выдержанной значительной паузы сказал Влад. – Мне нужно было, чтобы ты высказался по существу, и только. В конце концов, только ты тот единственный человек, который вправе бросить обвинение плагиаторам. Но не кажется тебе, старик, странным вот что… Незадолго до появления этого труда, правда, еще не появления, но предтечи мировой сенсации двух блестящих соавторов тебе эти плагиаторы вдруг и неспроста дали зеленый свет – и кандидатской, и скорой докторской, в завлабы произвели, с видами на завотделом…

– Говори, говори, Влад, – еле-еле выговорил с почерневшим лицом, с дергающейся щекой Алексей, – я тебя предельно внимательно слушаю. Только не прерывай свой поток сознания, не бойся, что я в нем утону. Я хочу услышать именно от тебя и именно то, о чем я сам иногда размышляю – чем мне обошлось спасение Веры, чем мне обходится спасение семьи?..

Влад говорил. А Ветров слушал его, как в тумане, отхлебывая чай из чашки. И было погружение Ветрова в особое состояние иллюзорности действительности, зыбкости истины-правды. Словно па мановению волшебной палочки руководство института, новые заказчики темы поставили на Ветрова и его научную группу, дали ему с его ребятами редкий карт-бланш, который не оправдать было бы величайшей глупостью. Такой шанс выпадает только раз в жизни: финансирование исследований по полной программе, все тебе в рот глядят. Всё, абсолютно всё исполняется для твоей результативной работы: люди, аппаратура все материальные возможности института и смежников зримо и незримо работают на твою работу…

Вот что имел Влад, когда говорил, что Ветрову дали зеленый свет для его исследований, свободный зеленый коридор, как на таможне, когда у тебя в багаже и в карманах не роются, поверив на слово, что у тебя всё в норме, ты «свой» и никого не подведешь. Ты свободен и целеустремлен в этом, предоставленном тебе по праву «зеленом коридоре», ты не можешь, не имеешь права тратить время на пустяки. Тебе верят, на тебя поставили, потому ты должен оправдать надежды людей вверху со ставками, ведь могли бы и не поставить на тебя. Ветров словно закрыл глаза на некоторые странности окружающего его мира. На то, что вдруг Жорка слинял за границу, что таинственный и засекреченный «представитель заказчика» Виктор Викторович вдруг мгновенно исчез с горизонта, испарился, передав все свои властные функции из рук в руки другим ответственным людям. Многим оказалось по нутру и «по барабану», что Ветров не стал добиваться рабочей комиссии по научному наследству покойного Андрея, отказался подымать большую волну по поводу исчезнувшего модифицированного варианта поисковой системы Андрея вместе с его алгоритмами. Всё это незримо учитывалось некими таинственными силами. Перед тем как дать Ветрову зеленый свет светофора и зеленый коридор в его научно-диссертационных исследованиях. Но Влад напомнил о светофоре.

«За всё, за всё в этой жизни надо отвечать. За конформизм тоже, между прочим». Ветров выслушивая Влада, раздумывая о своём, с туманным иллюзорным ощущением что прошлого, что настоящего, что будущего. Загадочно, с легкой улыбкой посмотрел на Влада и спросил:

– Ты-то хоть понимаешь, почему я сам согласился внутренне, без всякого давления на зажженный зеленый свет и данный мне и моим исследованиям беспошлинный зеленый коридор?

Влад уставился на него немигающими глазами и тихо-тихо выдохнул:

– Из-за Веры, из-за Наташи?..

– А еще из-за тебя с Инной, из-за Седого, чтобы всех нас какое-то время не тронули, оставили в покое, черт возьми…

– Пока те двое, как их, Гальцев и Фролов сидят, за всех остальных парятся и отдуваются, никого не выдавая – так?

– Пока – ты прав… Я молчал, никого не трогал… Меня, тебя, всех нас не трогали… Боялись, думаешь?.. Они ничего не боятся, Влад… Просто возникла передышка для любви, для творчества… Было динамическое равновесие сил, всё было уравновешено… Единственный человек, который мог бы меня