Указанные рамки – прежде всего рамки экономических отношений, которые в тот момент интенсифицируются. Валери Жискар д’Эстен приезжает в Польшу в октябре, чтобы подписать там долгосрочное торговое соглашение. В Польше ему оказали горячий прием на самом высшем уровне. К торговому аспекту добавится культурное соглашение, заключенное с большой легкостью, поскольку поляки высоко оценивают место французской культуры и языка в их стране и связи, которые можно будет наладить благодаря их развитию. Соглашение подписано в Варшаве французским министром иностранных дел. Сближение еще усиливается благодаря приезду в Париж вице-председателя польского сейма Зенона Клишко в составе значительной делегации. Возвращаясь к некоторым вопросам, затронутым Циранкевичем, Зенон Клишко выразил сожаление по поводу диспропорциональности экономических отношений между двумя странами, торговый баланс которых всегда был в пользу Франции. Поляки сетовали на то, что игнорируют их уголь, известный своим отличным качеством, а также оборудование. Затем, как обычно, в ходе встречи возник германский вопрос, поднятый вследствие констатации франко-польских расхождений по этой проблеме. Если согласиться с гипотетическим тезисом о воссоединении Германии, говорил генералу де Голлю Клишко, то нужно также допустить, что ему будут предшествовать переговоры двух сторон. Но поскольку Франция отказывается признать ГДР, как она представляет себе воссоединение, в котором не участвовала бы восточноевропейская часть Германии? Это будет, говорит Клишко, прямой аннексией. Поскольку Франция не могла ответить на ожидания Польши по вопросу о ГДР, генерал заявил, что только разрядка создаст атмосферу, которая позволит урегулировать послевоенные проблемы153. И собеседники расстались, запланировав напоследок визит генерала в Польшу.

С момента признания Временного правительства Алжирской Республики четырьмя годами ранее многочисленные контакты между руководителями высшего звена Парижа и Варшавы значительно улучшили политический климат, хотя в практических областях, и особенно в экономике, реальные результаты значительно отставали от намерений. В Варшаве Кув де Мюрвиль встречается с Гомулкой и министром иностранных дел Рапацким. Если на встрече и поднималась вновь тема разбалансированности экономических отношений, то самая интересная часть переговоров была посвящена международной политике и средствам обеспечения безопасности в Европе. В тот момент Рапацкий добавил к своему широко известному «Плану» (проекту создания безъядерной зоны в Центральной Европе) предложение заключить между странами Центральной Европы, не имеющими ядерного оружия, соглашение об отказе от производства и закупок атомного оружия и снова призвал к созыву конференции, посвященной европейской безопасности. Хладнокровие и чисто британская элегантность Кув де Мюрвиля оставят у поляков впечатление, что, несмотря на некоторую его сдержанность, идеи Рапацкого услышаны. Что предвещает успех визиту генерала де Голля.

Этот визит, который должен был состояться в начале года, отложили до осени. Он проходил с 6 по 12 сентября 1967 г. Арабо-израильская война спутала все карты. В тот момент генерал возвращался из Канады, где бросил клич «Да здравствует свободный Квебек!». Человека, столь блестяще знающего историю, человека, который в ходе своего визита в Канаду захотел рассчитаться с долгом Бурбонов, точно так же преследует дух истории и в Польше, преследует прошлое народа, который сначала был завоевателем, затем завоеванным и, наконец, лишенным самостоятельного существования в течение двух веков. 6 сентября 1967 г., когда он вступает на польскую землю, в нем живут именно эти воспоминания. В аэропорту, выходя из самолета, он приветствует гвардейцев, которые отдают ему честь, он говорит с ними по-польски, это вызывает неистовый восторг. Безусловно, не все поляки согласны с де Голлем. Если они единодушны в поддержке идеи разрядки, предполагающей, что советизированные страны могли бы получить некоторую свободу в принятии решений, то так называемая «антиамериканская» позиция генерала для множества поляков неприемлема. Для них Америка – враг СССР и, таким образом, единственная держава, которая могла бы однажды, как они надеются, освободить их из советских тисков. Эта реакция части польского общественного мнения усилена комментариями официальной прессы относительно гостя Польши. Пресса говорила прежде всего об отдалении де Голля от НАТО, о том, что он ставит под угрозу американскую гегемонию. Несмотря на это, в ходе всего визита он встречал горячий прием и был окружен все более возрастающим народным энтузиазмом. Антиамериканская, но также независимая позиция Франции впечатлила поляков. А его слова еще больше. На следующий же день после прибытия, обращаясь к Циранкевичу и Рапацкому в Бельведерском дворце, де Голль заявил: «Франция не зависит ни от кого. Ее политику, направленную на независимость, мир и сотрудничество, не так-то легко проводить в мире, где существуют две сверхдержавы. Франция всегда хотела существования Польши, в то время как другие хотели этого не всегда. В наших глазах… вы народ, который должен быть на первом месте». Да, эти слова не были напрямую обращены к толпе, но они тут же стали всем известны. Затем генерал де Голль обратился к полякам в Варшаве, Кракове, Гданьске. В Катовице его принял Эдвард Герек, в скором будущем – преемник Гомулки, и в ходе этой встречи никто не мог еще и представить изменений, которые потрясут Восточную Европу. В Освенциме генерал де Голль комментирует увиденное им воплощение абсолютного зла: «Как это отвратительно».

Он также захотел встретиться с кардиналом Вышиньским, примасом Польши, воплощавшим сопротивление коммунистической системе. Эта встреча стала предметом непростых переговоров в ходе подготовительного визита Рапацкого в январе 1967 г. Поставленный в крайне затруднительное положение министр обосновал свой отказ организовать такую встречу нежеланием Гомулки. Архиепископ Кракова, кардинал Войтыла, который встанет в конце следующего десятилетия во главе Католической церкви, став первым папой в истории Польши, также не примет генерала, по его словам, из уважения к кардиналу Вышиньскому. В данном вопросе Гомулка изначально прочертил границу в политике сближения, и генералу де Голлю пришлось уступить. По поводу этого отказа Франсуа Пюо отмечает: «Для генерала это [увидеть кардинала] было очень важно. По его замыслу, он присутствовал бы на службе в Варшавском соборе, и кардинал-примас встретил бы его при входе в собор». Далее он пояснял: «Я всегда считал, что избрание кардинала Войтылы папой не было бы возможно, если бы де Голль не инициировал политику разрядки, которую начали проводить немецкие лидеры. Ведь… именно немецкие кардиналы добились избрания Войтылы»154.

Генерал де Голль встретился с представителями польской церкви в Гданьске 10 сентября, где, присутствуя на воскресной обедне в соборе, был принят представительным собранием клириков и дьяконов. Таким образом польская церковь компенсировала несостоявшуюся встречу с примасом.

После духовного окормления вновь пришел черед политики. Перед лидерами Гданьского воеводства, которые организовали в его честь большой прием, генерал сделал громкое заявление: «Не Франции давать Польше советы, но она испытывает к ней достаточно уважения и дружеских чувств, чтобы порадоваться ее новому пути. Она надеется, что вы будете рассматривать будущее с большими амбициями, чем вы должны были это делать до настоящего момента. Препятствия, которые вам сегодня кажутся непреодолимыми, будут вами преодолены. Вы понимаете, что я хочу сказать»155.