— Нет же, Маша, послушай…

— То есть ты не тр*хал ее?!

— Да нет же!

— И я должна в это поверить?!

— Это моя сестра!

— Как сестра? Что за бред?!

— Умоляю, Маш, давай мы поднимемся ко мне, и я тебе все объясню, вот-вот и я здесь окочурюсь. А еще на нас люди смотрят… — Дима махнул рукой в сторону прохожих, которые осуждающе качали головой.

Маша открыла рот, закрыла, не зная, что сказать, а затем, на свое удивление, позволила Диме взять себя за руку и завести обратно в дом.

— Двойняшки?

— Она не может поверить, потому что я намного симпатичнее тебя.

— Замолчи, коза…

— Я же всегда тебе говорила, ты — усыновленный, а байка с двойней придумана родителями, чтобы ты не чувствовал себя ущемленным.

— Даша…

Мария переводила взгляд с Димы на Дарью и обратно, но все равно не могла поверить. Что сразу не заметила их сходства. Да, они не были близнецами, но родство прослеживалось однозначно. Один рост, одно телосложение, цвет волос, глаз, черты лица… даже голоса были похожи. Она сидела к гостиной Ковалевых и все еще пыталась понять, что вообще происходит.

Оказалось, что сестра Димы только-только прилетела из Америки и в столице решила остановиться у брата прежде, чем ехать к родителям в родной город. Кто же знал, что все так совпадет и Мария примет ее за очередную пассию своего бывшего.

— Почему ты никогда не говорил, что у тебя есть сестра?

— Так это коза в Штатах живет уже очень давно, я и позабыть успел, что она есть.

Это было сущей правдой. После того, как они закончили школу, Дарья поступила учиться в университет Нью-Йорка, а после того, как закончила его, осталась там работать и жить. К родным она прилетала регулярно, раз в несколько месяцев, но переезжать обратно наотрез отказывалась.

— Я придушу тебя! — Даша пнула брата ногой в острую коленку. — Выглядишь, как лох, — не забыла добавить родственница, наблюдавшая за тем, как брат почти голым несся по улице за своей девушкой. Благо, нагнал, а то бы она ему всю жизнь припоминала, что он девчонку не смог обогнать.

Есенина снова внимательно посмотрела сначала на Диму, затем на его чертовски похожую на него сестру.

— Ладно, я вас тут, наверное, оставлю… а ты оденься, пень! — бросила она родственнику напоследок прежде, чем покинуть просторную гостиную.

— Маш… — протянул Дима, когда они, наконец, остались одни.

— Что? — Есенина опустила взгляд в пол и начала внимательно рассматривать чудной узор на ковре. Через мгновенье диван рядом прогнулся, и Дима оказался непозволительно близко. Маша почувствовала его запах, его тепло…

— Ты же должна сейчас лететь в Лондон, разве нет?

— Должна…

— И здесь должно быть кольцо… — Дима аккуратно заключил узкую ладошку избранницы в свою.

— Должно… — повторилась Есенина. Оба замолчали. Мария не знала, что говорить Диме, она и так все сказала своим поступком, а он не решился больше задавать ей никаких вопросов.

— Я обещаю, что сделаю все, чтобы ты никогда об этом не пожалела… — в самое ухо прошептал он, после чего с каким-то трепетом поцеловал в щеку. Так, что Есенина при этом покраснела. А затем отчего-то снова расплакалась, крепко обвила чужую шею руками и позволила себя сначала обнять, а затем пересадить к себе на колени. — Я люблю тебя.

Лия с сожалением окинула свою комнату взглядом в последний раз. Два чемодана стояли собранными у двери, Леонова была одета, в руках были ключи, которые она должна была оставить соседке. Их с Марией квартира опустела. Есенина улетела в Лондон, а у Лии в кармане лежал билет до Питера.

Вот так и заканчивалось ее пребывание в Москве. Лия не могла сказать точно, было ли оно удачным или нет, но, наверное, где-то в глубине души была рада и благодарна каждому испытанию, что выпали на ее долю. Каждое из них сделало ее сильнее, сделало той, кем она сейчас являлась.

Конечно, Леонова была уверена, что однозначно будет скучать по Марие, по Игорю, Максу. По их квартире, по Ingаtе, может быть, даже немного по Ковалеву. Однозначно Лия была уверена, что будет скучать по Москве с ее прекрасными парками, красивыми зданиями и особенной атмосферой. Но переезд был правильным решением. Она должна была двигаться вперед.

Вот только никто не обещал ей того, что это будет легко сделать. Возле подъезда она встретила не такси, как было ожидаемо, а знакомый черный байк, который резко и с визгом затормозил возле нее. Леонова настолько опешила, что даже открыла рот в немом удивлении. Сердце тут же забилось у самого горла, руки вспотели. Она точно знала, кому он принадлежит.

— Лия…

— Громов? Ты что здесь делаешь? — Он снял шлем, поравнялся с ней и попытался взять за руку, но не тут-то было. Леонова выдернула ладонь из чужой руки и сделала шаг назад. — Что еще за фокусы?

— Я знаю, что ты улетаешь в Питер…

— Откуда?

— Дима рассказал.

— Трепло! — в сердцах заключила Лия. Знала же, что нельзя было с Ковалевым ничем делиться, но проклятый алкоголь развязал ей язык.

— Лия, умоляю… не делай этого.

— Не понимаю, какая тебе разница? Из твоей фирмы я ушла, из твоей жизни тоже, там почему тебе так принципиально мое место жительство?

— Вернись ко мне… — Слова Игоря разнеслись, словно эхом. Отчего-то они принесли с собой столько же боли, сколько и те, что Громов тогда произнес в своем кабинете. Вот так просто — вернись и все.

— Игорь, я не игрушка, с которой можно вести себя так, как захочется, — тихо, но очень твердо начала Леонова. — Ты не можешь сначала начинать со мной встречаться, затем выбрасывать из своей жизни, а потом опять звать назад, когда вздумается. Так поступают с вещами, а я — человек.

— Лия, я люблю тебя… всем сердцем. Я не могу без тебя…

— Что эти слова должны изменить для меня сейчас? Ты сломал меня. Ты сломал что-то важное внутри меня, а теперь просто просишь прощения? Ты заставил поверить себе, ты заставил поверить в себя, в нас, заставил привязаться к Максу… а потом вернулся к жене.

— Мы с Лизой больше не вместе, — умоляюще произнес Громов, понимая, что это все равно уже не сыграет никакой роли.

— Это не важно. Ты выбрал ее. Ты оставил меня… Я не вернусь к тебе после такого… Извини.

— Дай мне последний шанс… умоляю, Лия…

— У тебя их было очень и очень много… — Леонова грустно улыбнулась. — Сначала в университете, затем уже на работе… вместо этого ты мастерски портил мне жизнь: унижал, оскорблял, шантажировал. А когда у нас, наконец-то, все стало получаться, складываться, как у людей, ты решил, что руины твоего брака важнее нас. Как я должна забыть это и принять тебя назад?