Вечер будничного дня он хотел провести в тишине и одиночестве. Макс уже спал, все уроки с ним были сделаны и проверены, пачка новых комиксов покоилась на книжном стеллаже. Игорь сидел на просторной террасе и медленно потягивал второй стакан виски. На душе было тяжело. Когда-то давно они обустраивали ее вместе с бывшей женой. Выбирали мебель, которая бы сюда легко вместилась, спорили из-за цвета подушек… Лиза в то время была как раз беременна Максом, а Игорь верил, что они будут самой счастливой семьей на свете.

— Зачем? — Разговаривать с ней сейчас совершенно не хотелось, но Громов понимал, что Разумовская никуда не денется. Она поежилась, а затем присела рядом, обняв себя руками. На террасе и впрямь было прохладно, но Игорю это даже нравилось…

— Зачем нужны деньги? — Лиза усмехнулась. — Какая разница?

— Большая… — Игорь вздохнул, допил остатки алкоголя, а затем бросил на бывшую жену тяжелый взгляд. — Если что-то нужно Максу, я куплю сам. Если ты просишь деньги на личные нужды, то извини, я этим заниматься больше не буду.

Лиза замерла, не зная, что ответить. Она давно пыталась подойти к этому вопросу, но Игорь все время был не в духе или зол на нее.

— Что значит, не будешь?

— А то и значит, — ответил Громов. — Мы с тобой больше не женаты. Я не собираюсь содержать бывшую жену с непомерными запросами. Если хочется чего-то, нужно идти и работать.

— Но… я вообще-то занимаюсь нашим сыном…

— Сыном занимаюсь я, — тихо, но твердо обрубил Игорь. — Ты занимаешься только тем, что обижаешь и расстраиваешь его. Тебя всегда интересовала только ты сама. И вот что… отныне, если ты захочешь потратить деньги, тебе придется их сначала заработать. Насколько я помню, ты закончила тот же университет, что и я. Это хороший университет. Престижный. Устраивайся на работу, добивайся чего-то, крутись сама…

— То есть ты отказываешь мне? — дрожащим голосом уточнила Разумовская.

— Именно. Я отказываюсь с тобой спать. Я отказываюсь тебя содержать. Я отказываюсь быть тебе другом. Мы друг другу никто и нас связывает и будет связывать только сын.

— Ясно… — Лизе ничего не оставалось, кроме как подняться со своего места и покинуть общество бывшего супруга, который больше не хотел с ней знаться.

Игорь совсем не удивился, когда через несколько дней увидел Лизу, собирающую вещи. Он предполагал, что это случится, правда рассчитывал чуть на больший срок, однако Разумовская не выдержала даже недели.

— А как же сын, ради которого ты возвращалась? — насмешливо протянул Игорь, наблюдая за тем, как Лиза складывала свои вещи в дизайнерский чемодан. Наконец-то его спальня обещала снова стать исключительно его.

— Я люблю Макса, что бы ты не думал, но так жить тоже не могу.

— То есть без моих денег? — усмехнулся Громов.

— Твои издевки ни к чему, — серьезно ответила Лиза. — Да, без твоих денег, без твоего прежнего отношения, без твоей любви.

— Ты не заслужила ее.

— Может быть… — Разумовская остановилась, окинула бывшего супруга странным взглядом и пожала плечами. — Мне кажется, что наш брак был ошибкой…

— Мне тоже.

— Я не из тех девушек, что хотят заниматься только мужем и ребенком.

— Да, ты из тех, кто ищет хрен побольше, да кошелек потолще.

— Можешь думать, что хочешь. — Лиза снова пожала плечами. — Я совершила много ошибок и теперь мне нужно поняться все… разобраться со всем.

— Вдали от сына.

— Я хочу видеться с Максом… если ты, конечно, разрешишь.

— Видеться — это как? Раз в день, в неделю, в год?

— Я пока ничего не знаю…

— Что ж… я не удивлен.

— Не держи на меня зла, Игорь…

Мария робко постучала в чужую дверь и замерла в ожидании. Она чувствовала себя глупо, словно девица из дурацкого американского фильма. То, что она сделала не поддавалось логике. В руках была дорожная сумка, все ее чемоданы остались в камере хранения в аэропорту, а сама она стояла на пороге квартиры того, кого собиралась вычеркнуть из своей жизни еще утром. На пальце больше не было обручального кольца, а в мыслях царила страшная путаница.

Есенина ни за что не смогла бы ответить, почему сделала то, что сделала. Почему за полчаса до вылета в Лондон бросила своего прекрасного жениха и понеслась через весь город к человеку, который игнорировал ее существование много лет.

Наверное, Мария была полной дурой. И она почувствовала себя еще большей дурой, когда дверь ей наконец-то открыли.

Полуголая заспанная девица сонно смотрела на нее, ожидая, пока Есенина заговорит. На не был легкий халатик, волосы были растрепаны, было видно, что она только-только выбралась из постели. Из его постели.

Слезы подступили к глазам, но так и остались непролитыми.

— Вы к кому? — Поняв, что незнакомка не заговорит, поинтересовалась открывшая дверь Ковалева девушка.

— Ни к кому… ошиблась квартирой… — хрипло прошептала Есенина. — Во всем ошиблась…

Маша не стала дожидаться ответа, развернулась и быстрыми шагами направилась к лифту, который, к сожалению, уже успел уехать. Влага застилала глаза, хотелось рыдать навзрыд, но какой от этого был толк? Она сама сделала свой выбор, отказалась от счастья, которое пришло ей в руки. Ей некого было винить. Только себя. За то, что поверила тому, кому верить было нельзя.

— Маша? — Ненавистный голос послышался позади, но Есенина не стала оборачиваться. Только скользнула в подоспевшую кабину и нажала кнопку 1, стараясь не смотреть на виновника всех своих несчастий. Им больше не о чем было говорить. Она бросила жениха, отказалась от нормальной жизни, и все ради чего? Чтобы еще раз убедиться в том, что Ковалев был прожжённой сволочью? Что он никогда не изменится? Что ж, она доказала это ценой своего так и не состоявшегося брака.

— Мария! — Есениной пришлось сначала ускорить шаг, а затем даже перейти на бег, но ее все равно нагнали. — Стой же ты! — Ковалев потянул ее за руку, заставил влететь в свои объятия, за что мгновенно получил обжигающую пощечину.

— Какая же ты все-таки сволочь! Голову мне морочил со своей любовью, а я поверила! Как последняя дура!

— Маша…

— Преследовал, шантажировал, унижал, извинялся, а все ради чего? Доказывал себе что-то? Ты мразь и подонок! — Дима получил еще одну пощечину, но смиренно стерпел и ее.

— Это не то, что ты подумала!

— То есть та девка не очередная твоя подстилка?! — прокричала Есенина, не обращая никакого внимания на то, что соседи и проходящие мимо дома люди могли их услышать. А так же не обращая совершенно никакого внимания на то, что Ковалев стоял перед ней босой и практически обнаженный, одетый лишь в нелепые клетчатые семейники. Благо, что не выбежал вслед за ней совсем голым.