Народ был рад какой-то определенности. Доносились вопросы:

— Нужно окунаться полностью с головой?

— Нет, необязательно — уверенно отвечает мой папа, но сам наверняка конечно не знает. Он держится с присущим ему спокойствием, не растерявшись даже перед лицом толпы.

— И сколько нам так купаться?

— Пока ВСЕ до единого не окажутся в воде. Точно сказать нельзя, как долго. Вы должны понимать, что это может занять время, и проявить терпение.

Всё звучало не так уж страшно — всего лишь залезть в воду всем вместе — не такая высокая цена за освобождение. Тем более после двух дней мучений. Все были истощены, и сил упрямиться, спорить уже не хватало. Остается только надеяться, что мы все поняли правильно, и это действительно сработает. Я до ужаса боюсь, что не сработает.

Укладываясь спать, я почувствовала, что чего-то не хватает. Пронзительного детского крика. К этой ночи новорожденный Сёмушка умер.

***

Проснувшись утром, я почти весь день просидела на краю крыши, болтая ногами в воде и пытаясь разложить по полочкам все происходящее. Ане открылся проход сюда во время противостояния воды и огня, а также не без помощи земли и воздуха. Так, в каком-то смысле осуществилась и легенда об Избранном (а в данном случае о Случайном Проходимце). Как ни крути, Аня помогла кое-что выяснить, несмотря на то, что мне пришлось ради этого пережить. Но никто и не обещал, что «Избранный» будет благородным героем. Эти факторы повлияли на погоду, стена стала ослабевать и как следствие, начались дожди и нарушилось сухое окно. Мы с Димой, Витей и Стешей снова спровоцировали противостояние стихий и пришли к «полному хаосу». Теперь, если ничего не упущено, нам осталось лишь всем вместе погрузиться в воду. Каждый из этих элементов не сработал бы по отдельности, нужно смешать все ингредиенты, пройти все этапы.

Как чёрт возьми наши предки додумались до всех этих гипотез? Они правда что-то знали или попали пальцем в небо?

Вдруг ко мне подсел Даня:

— Здорова.

— Ну здорова.

— А Лиля скоро вернется, не знаешь?

— Да вроде она не собиралась. Должна остаться в центральной школе. Можешь к ней сплавать, если хочешь, только вряд ли ты успеешь до заката.

— Вот зараза! Ладно, помру один значит.

— Чего сразу «помру»?

— Да конечно помру, какие там варианты. И Инга тоже далеко…

— Инга? Из Витиной хижины?

— Дэ.

— А она-то тебе зачем?

— Ну, в общем, она типа ыыыы… мой психолог. Она мне посоветовала писаниной заняться.

Я знала о том, что Инга всегда хотела попробовать себя в этой области, но руки дошли только когда бизнес с домашкой накрылся. Подробности мне были неизвестны.

— Да ладно?! Ты ходил к психологу?

— Кхм. Ну типа.

— Это Лиля так на тебя повлияла? Очень интересно.

— Да всё короче. Если увидишь их, передай, что… Ай, ладно. Забудь.

— Хорошо, я передам. Но думаю, ты и сам сможешь.

Время настало. Солнце садится.

Все смиренно полезли в воду. Раненые подвывали от боли, но держались. Прежде чем окунуться самой, я перекрестилась. Заметив этот жест, папа окинул меня обеспокоенным взглядом. Он знает, что я крещусь только когда до усрачки боюсь. Я чувствую весь груз ответственности за происходящее. Это должно сработать. Пожалуйста.

Кто-то запел. Эта песня отличается от той, что мы пели, когда помогали убираться на участке Лилиных соседей. «Ну и ладно, у соседа посплю» была очень легкой в исполнении и по смыслу, ее напевают всегда и везде. Сейчас же зазвучала песня, которую я знаю только благодаря школьным урокам музыки. Не помню, чтобы когда-либо слышала ее исполнение в реальной жизни. Она очень старинная, певучая, глубокая. Ее принято петь большим количеством голосов, только тогда она раскрывается на полную. К мужчине, который начал первым, присоединились другие, песня заиграла новыми звуками. Наложились еще голоса, новые слои, новые оттенки. Совсем скоро песню подхватили все, она синхронно полилась по деревне.

Ой водица бурная

Ой моя немилая

Спит старуха хмурая

Дай набраться силы ей

Окунуся с головой

Будто на крещение

Ты услыши голос мой

Принеси спасение

Ой водица быстрая…

Сейчас песня звучала совсем не так, как в школьном классе, где двадцать писклявых голосов исполняли ее на отвали. Теперь я почувствовала ее до самых недр души, она проникла в каждый орган, в каждую косточку, побежала как кровь по венам.

В моем поле зрения все были в воде. Мы кусочки мяса в этом супчике. Ждем, пока сварится.

Проходит где-то полчаса. Люди начинают недовольно ворчать. Более спокойные напоминают им, что нужно проявить терпение. На Холме, в ЦИ или в Окраинной школе еще не все организовались.

Я начинаю заметно психовать. Дима крепко хватает меня под водой за руку. Он хотел успокоить, но я только сильнее раздражилась.

— Что еще? — рявкнула я, выдернув свою руку из его пальцев.

— Да тише ты — шепчет он — И так хватает бунтовщиков. Кажется, кое-кто хотел научиться контролировать свои эмоции?

— А я и так контролирую! — не унимаюсь я.

Но я правда стараюсь. Мне хочется закричать ему: хватит быть таким рассудительным и спокойным! Хватит делать вид, что все в порядке! Но я пока сдерживаюсь. А он этого не видит. Он пытается усмирить меня очередной дурацкой цитатой:

— Один поворот ручки редко сразу открывает сейф. Каждое продвижение и отступление — это шаг к цели.

— ОДИН!.. — Дима крепко закрывает мне рот рукой.

Один поворот? Сколько уже было этих поворотов?

— Ладно, все, молчу — сдается Дима — Давай и ты вместе со мной.

Проходит еще час. Ничего не происходит. Конечно, ничего не происходит! Многие порываются забраться обратно на крышу, но их сдерживают. Кто-то засыпает — счастливчики. Тут к нам подплывает чья-то фигура — в темноте не разглядеть. Она заговаривает