— Товарищи, прошу не волноваться! — вещает Никита — На Холме произошла небольшая заминка. Несколько человек наотрез отказываются лезть в воду. Просьба не выходить из воды!

Я никогда не слышала, чтобы Никита говорил так серьезно и официально.

— Утопить их и дело с концом! — понеслись возмущенные комментарии, в основном предлагавшие различные способы прикончить непокорных.

— Чего они там ломаются?

— Какая-то компашка выпендрёжников всех нас погубит!

Я позвала Никиту, он подплыл на мой голос. Друг рассказал, что нашел на Холме всех ребят из хижины. Тиму очень мучает нога, гипс совсем размок, пришлось его снять. А весь кипиш устроила Витина мать. Я вспоминаю Витин жуткий рассказ о детстве и фанатичной матери, уверенной в том, что мы здесь под божьей защитой, мы не должны пытаться выбраться, снаружи очень опасно. Эта тетка оказалась крайне энергичной и живучей, и сопротивляется вместе с парой приспешников. Ее пытаются поймать несколько человек, у которых еще остались силы на эти догонялки. Среди них и сам Витя, но его скорее подпитывают ярость и обида на мать. Или он надеется воззвать к ее материнским чувствам и убедить изменить свою позицию? Насколько мне известно, с тех пор как Витя убежал из дома, они с матерью никогда не общались. Кто знает, может она скучает и жалеет о потере сына?

В деревне довольно много сторонников той же веры, но обстоятельства заставили их пересмотреть некоторые убеждения. Люди просто хотят, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Они хотят отдохнуть, попить, поесть и спокойно дождаться заживления своих ран, физических и душевных. И как же я их понимаю. Нужно быть совершенным психом, чтобы в состоянии жажды и голода гоняться по Холму и играть в прятки.

Папа сказал, что знаком с этой женщиной. Им приходилось пересекаться, так как та заведует опсисткой ветвью религиозного отдела.

— Это просто сбрендившая бабка, повернутая на своей вере — сказал папа — Ее держат в ЦИ чисто условно. Она скорее защищает свои интересы, нежели интересы последователей. Живет только своими убеждениями. Когда мы освободимся, ее жизнь закончится.

Этой ночью поворотного момента так и не произошло. Все повылезали из воды. Мы продолжили влачить свое существование — выискивать что-то съедобное, очищать воду в бочках. Нас становится все меньше. Сегодня председатель самолично посетил все четыре островка, чтобы подбодрить людей и объявить о том, что ничего не потеряно, и грядущей ночью мы попробуем снова. Хотя доверие пошатнулось, а мы упустили тот самый любимый богом «третий день», народ был готов делать что говорят. Все уже поняли — выбора нет, вода не уйдет. Мы либо освободимся, либо вымрем прямо тут. Если что, любого упрямца можно лишь слегка толкнуть — он плюхнется в эту воду и вряд ли найдет силы сопротивляться дальше. Любой, кроме Витиной матери, судя по всему. Но и она должна рано или поздно выдохнуться.

Отпив с утра из бочки положенную порцию, я просто заснула. Честно говоря, я была бы и не прочь так умереть. Меня аккуратно стащили с крыши в воду. Папа. Я лишь слегка разлепила веки. Солнце уже село. А я будто только минут десять назад уснула. Неважно. Я снова погрузилась в дрему, облокотившись на папино плечо. Меня уже не трясет от страха, как прошлой ночью, я потратила остаток сил на вчерашний взрыв эмоций. Мне все равно, что будет. Просто сплю.

Но вот спасительный успокоительный сон сменяется кошмаром…

Мне кажется, что я все еще пребываю в каком-то бреду, спровоцированном ужасной усталостью и истощающей жаждой. Сверху полилась вода, сильный дождь, а мы не раздумывая подставили небу свои открытые рты. Наверняка, эта вода чище той, в которой мы варимся уже четвертый день. Хотя кто ее знает? Но это мало кого волнует, мы слишком хотим пить. Жадно глотаю воду, как воздух после выныривания.

Даже напившись и взбодрившись, я все еще не уверена, что это реальность. До меня доносятся какие-то голоса. Они сливаются в крики, но мне удается уловить кое-что определенное:

— Он убил свою мать!

— Ту сумасшедшую?

— Господи помилуй!

В самом начале вода втолкнула нас в оконные проемы верхнего этажа школы, вокруг которых мы так дружно собрались. Нужно срочно выплывать. Скорее на поверхность! Я успела увидеть, как кто-то застрял между обвалившихся деревяшек школы. Знакомое лицо. Хотя в деревне почти все лица были мне так или иначе знакомы. Но это лицо не просто знакомое. Может, это кто-то из моих близких? Почему я не могу разобрать? Почему не могу этого осознать? Кто это?! Я начинаю представлять смерть каждого из моих близких по очереди и понять по внутреннему отклику, кого из них боюсь потерять сильнее всего. Но это так не работает. Перебирая их потенциальную гибель у себя в голове, я чувствую себя все хуже. Мне начинает казаться, что умерли они все. ВСЕ. Папа, мама, Ваня, Лиля, Никита, Дима, Тим, Егор…

Водная стена стала рассыпаться на волны, они наслаиваются друг на друга, как коржи на торте, пытаясь задавить нас — только успевай всплывать. Водяная шапка сверху. Усилие, чтобы всплыть. Одно мгновение на спасительный глоток воздуха. Снова вода. Толчок наверх. Продираешься сквозь водяную толщь к поверхности. Конца края не видно. Не успеваешь закончить вдох, как в открытый рот уже вливается вода.

Нечем дышать.

***

Я очнулась на чем-то мягком и рыхлом, спина мучительно чесалась, тело было по пояс в воде. Солнце прожигало голову через глаза. Я со стоном приподнялась, чтобы унять зуд. Песок. Туча колючих песчинок, прилипших к мокрой спине.

Кругом на сотни метров были разбросаны люди, как дохлые рыбёшки. Мертвые? Без сознания? Обессилевшие? Кто-то потихоньку поднимался, как и я, осматривался. Кто-то уже вставал и бродил, плакал, кричал. Я не могла усмотреть никого из своих близких. Это снова заставляет меня понервничать. Я лишь придумала себе, что они все умерли. Только представила. Это не может оказаться правдой! То, что я никого пока не увидела, еще не значит, что они погибли. Найди их.

Что это за место? Позади рядок деревьев, а за ними дорога. Но не наша дорога, истоптанная и изрезанная следами велосипедных колес и телег, а какая-то слишком вылизанная что ли…