К. X. Мамацев

Позвякивая инструментами, Доронин скрючился на корточках внеудобной позе. Ламинат он уже аккуратненько отрезал, выпилил и отложил всторону куски двух досок. И сейчас сноровисто вывинчивал под кухонной раковинойпластмассовый вентиль, негромко бормоча себе под нос:

— Есть мужик в доме… есть мужик в доме…

Вскоре все было готово, и уходящая из-под раковины труба,напрочь лишенная стока, располагалась прямо над бетонным перекрытием. Судовольствием оглядев дело рук своих — качественно проделано всеже, — Доронин не спеша распрямился, аккуратно вымыл руки в ванной итщательно их вытер. Потом вышел на кухню, открутил на полную мощность«холодный» кран, а там, насвистывая, прибавил и горяченькой. Вода толстойструей хлынула из трубы, потекла под стену, скапливаясь там и скапливаясь, притаких темпах соседа снизу следовало ожидать в самом скором времени.

Отбив эсэмэску самого безобидного содержания, Доронинустроился за кухонным столиком, закурил, бездумно разглядывая висевшую на стенефарфоровую тарелку с видами города Рязани, поскольку ничего более интересноготут не нашлось. Сидел и ни о чем особенном не думал — ростом невысокий, вмятых тренировочных штанах, небритый, как две капли воды похожий настандартного выпивающего сантехника.

Отчаянный трезвон в дверь раздался даже на пару минутраньше, нежели Доронин рассчитывал. Должно быть, перекрытия в «хрущевке»окончательно обветшали, и соседа снизу начало затоплять вовсе уж быстро. Ух ты,как кнопку давит!

Скоренько схватив со стола бутылку водки, Доронинпрополоскал ею рот, выплюнул в раковину, плеснул чуток на треники. Теперьаромат витал соответствующий. Зажав в уголке рта почти докуренную сигаретку, оннаправился в прихожую. Отпер дверь, лениво и безмятежно почесывая голое пузо,уставился на стоявшего перед ним субъекта, пребывавшего в крайней степенираздражения.

Тот прямо-таки взвизгнул:

— Ты кто? А Николаич где?

— А на работе, — сказал Доронин, благодушноухмыляясь и попыхивая чинариком. — Я ему трубы чиню…

— Ты, урод, сейчас дочинишься! У меня всю кухню залило!

— Да ладно, ты чего? — пожал плечамиДоронин. — Отключено вроде все, чему там заливать…

— С потолка льет, говорю тебе! — сосед снизу шумнопринюхался. — Да ты ж бухой, точно!

— Да ну, — сказал Доронин. — Так,стаканизатор приговорил… А у тебя точно льет?

— Пошли, посмотришь! — сосед снизу отступил нашаг. — Пошли, живо! Ты мне, урод, все оплатишь!

Шаркая ногами, Доронин неспешно спускался следом запрыгавшим через две ступеньки субъектом, ворча:

— А чего сразу на меня бочку катить, может, система встенах протечку дала… вашему дому сто лет в обед…

— Живей! Чего ползешь? Заливает же!

В аккурат когда они оказались напротив приоткрытой двери тойсамой квартиры, которую Доронин так беззастенчиво и умышленно затопил, сверхуспускались двое вполне штатского вида, даже с бороденками, тащившие огромнуюкартонную коробку, судя по их ухватам, тяжеленную.

— Поберегись! — рявкнул тот, которого звалиАнтоном.

А тот, который Кеша, то ли споткнулся, то ли неловко ухватилсвой угол — и коробка угрожающе накренилась прямо на соседа снизу. Тотинстинктивно шарахнулся…

И угодил прямо в крепкие объятия Доронина, который вмигподбил ему правую ногу, вывернул руку, уткнул лбом в бетонный пол.Коробка — на самом деле пустая — отлетела в сторону, Кеша с Антоном,уже с пистолетами в руках, ворвались в затопленную квартиру. Сверху и снизузагрохотали бегущие ноги.

Всего-то пару секунд спустя из квартиры раздалось:

— Чисто!

Тогда Доронин бесцеремонно закинул хозяина туда, головойвперед, влетел сам, а следом уже валили соратники и сподвижники, орлы боевые, сполковником Рахманиным во главе.

В кухне с потолка и в самом деле лило бурным потоком —но это никого сейчас не волновало. Нельзя было терять времени. Рывком вздернувс пола так и не успевшего прийти в себя хозяина, сграбастав его за горло так,что у того рожа побагровела и глаза полезли из орбит, полковник рявкнул:

— Коробка где, мать твою?

Ослабил хватку, но ответа все равно не дождался, хозяинпребывал в состоянии полного ошеломления. Ничего, не дворец в полсотниапартаментов…

Отшвырнув пленного в угол, полковник громко распорядился:

— Ищите, орелики! Быстренько, без дипломатии!

В двухкомнатную «хрущевку» набилось уже человек десять. Подбодрое журчание лившейся в кухоньке воды с треском распахивались дверцышифоньера, выдвигались всевозможные ящики, летела на пол одежда, сыпались книгис полок, в прихожей, на антресолях, шумно возился вставший на табуреткуКлиментьев.

Он первым и крикнул вскоре:

— Ага!

И появился в комнате, неся перед собой картонный ящик из-подвидюшного проигрывателя. Хозяин, жавшийся в уголке на корточках под бдительнымприсмотром Кеши, издал жалкий неописуемый звук.

— Ну да, ну да, — цинично ухмыляясь, сказал емуполковник. — А ты как думал, рыло? Все нашли и всех нашли, а кого еще ненашли, того подгребем в скором времени.

Он взял у Климентьева коробку, поставил ее на низкийобтерханный диван, полез по привычке за ножом, но скотча тут не было, и резатьничего не пришлось — картонная крышка аккуратно вставлена в пазы, итолько. Подцепив ее ногтем, полковник затаил дыхание. И открыл.

Зачем-то машинально сосчитал коробочки с толстенькимипластиковыми антеннами, очень похожие на портативные рации — четырнадцать.Аккуратно обернуты в пупырчатую пластиковую упаковку, переложены помещеннымивнутрь наподобие решетки пенопластовыми полосками, вдобавок ватойокружены — чтобы не болтались в коробе, стояли плотно, как патроны вобойме. Те самые радиовзрыватели, вторая партия, проскользнувшая мимо них.Первую они перехватили тогда, а вторая просквозила по другому маршруту, ровночетырнадцать, как Абу-Нидаль и исповедался…

Хозяин попытался что-то членораздельное пискнуть. Хотелосьврезать ему по ребрам от всей души, правой ноженькой, с разворота, с переносомна ногу всей тяжести тела, потому что этот был самого что ни на естьславянского облика — но полковник, увы, как человек дисциплинированный, немог себе позволить этакой лирики.

— Сиди, падла, — сказал он сурово. — Ты мнесейчас не нужен. Думай пока, как тебе в камере весело будет, тебе туда надолго…Толя, давай в эфир, там по потолку давненько ходят.

Хозяин наконец очнулся совершенно, выкрикнул из угла сзабавной смесью страха и вызова:

— Вы ответите!